не вижу, мы заблудились? Немедленно прекрати! Иначе останешься здесь одна.
– Миледи, прошу вас, не оставляйте меня, – бедная девушка с громкими рыданиями бросилась в ноги Джулиане.
– Тогда прекрати эту истерику! – властным тоном ответила Джулиана.
Майнфорда это бы сильно удивило, но, помня разговор о трусости и страхе, он получил доказательство того, насколько Джулиана презирает все это.
Тут в разговор вмешался маркиз Рендольф:
– Успокойся, Бетси! Если ты боишься, мы можем посадить тебя на лошадь, и ты будешь в безопасности.
– Я могу сесть с тобой, что бы ты не боялась, – предложила Энн.
Она хоть и не испугалась предполагаемых змей, но усталость давала о себе знать.
– А мы возьмем груз на свои плечи, – предложили Кристиан и Чарльз.
– Надеюсь, проблема исчерпана? – резюмировал граф. – Помогите-ка мне разгрузить Халифа.
Распределив ношу, которую все это время вез на себе гнедой жеребец, граф помог двум девушкам сесть верхом, и компания продолжила свой путь к водопаду.
– В доказательство того, что никаких змей здесь нет, я пойду впереди.
Сказав это, Джулиана выхватила из рук графа палку, которой он раздвигал заросли кустов и низко висящие ветви деревьев, и зашагала вниз по дороге.
– Не бросайтесь в омут с головой! – послышался обеспокоенный голос Майнфорда. – Здесь действительно могут быть змеи.
Джулиана, сверкнув яростным взглядом, отвернулась.
– Я же сказала, что не боюсь, – ответила она, не оборачиваясь.
– Послушайте, миледи, такого ярого презрения к опасностям я еще ни у кого не встречал. От этого можно заболеть.
– От бесстрашия и храбрости еще никто не умирал.
– Я говорю не о бесстрашии. Я говорю о гордости или, вернее, о гордыне. По вашей теории гордыня – составляющая трусости, а трусость – величайший порок. Вы противоречите сами себе, дорогуша.
– Дорогуша?! – девушка не знала, что ответить от возмущения. – Дорогуша? Да как вы смеете со мной так разговаривать?!
– Да бросьте, леди Джулиана. Мы ведь не на балу и не в гостиной. А там, где вежливость и этикет не имеют такого уж значения, как в свете.
В ответ девушка только промолчала. Но не потому, что ей нечем было ответить, а потому, что он впервые назвал ее по имени, и каким чудным оно слышалось из его уст.
– Ну ладно, извините меня, – поравнявшись с ней, произнес граф. – Мне не стоило так к вам обращаться, миледи.
Слово «миледи» он произнес подчеркнуто громко, но девушка не обратила на это внимания. Ей не хотелось ссориться с графом, тем более, что настроение и так было ни к черту. Поэтому она решила сменить тему.
– Вы представились, но не назвали вашего имени. Так как же оно звучит?
– Джордан Джеймс Рассел,
