только следы танков, все другие жались к краям дороги, выкатывались на обочину, давя и пачкая грязью траву.
«А следы-то всё больше автомобильные. Ни лошадей, ни подвод. Кто же в селе?»
Внезапно в спину сержанту ударил свет.
Машинально, на инстинкте, боец молниеносно прыгнул в спасительную тень придорожных кустов, перекатился на живот, снимая «Шмайссер», вжался в землю, головой к источнику опасности – двум прожекторам нестерпимо белого света прямо посредине дороги. Они не приближались. Сержант понял, что это свет от фар какого-то стоящего транспорта, потому как сумел разглядеть через прищур глаз, темный силуэт и услышал рокот мотора. К мотору примешивались ещё глухие частые удары, но, возможно, это стучало сердце бойца.
«Если кто появится, то короткая очередь и граната в бронемашину. Только бы добросить!»
Но никто не появился, а бронемашина, без единого выстрела, всё отчётливее показывая необычные очертания, начала медленно приближаться к обрадованному разведчику.
«Не заметили. А чего тогда стояли? Ух, ты!..»
Перед блестящей радиаторной решёткой, в виде зверской улыбки, висела катушка с намотанным тросом. Широкий покатый капот имел по бокам каплеобразные стёкла, из которых и бил этот кинжальный белый свет, а темные фары привычной формы почему-то на крыше, над водительским стеклом плавно изогнутой формы. Стекла для военной машины было многовато. Может оно бронированное? Во всяком случае, через него внутри ничего не было видно, как не видно и никакого внешнего оружия.
Когда совсем близко от головы затаившегося разведчика закрутилось переднее колесо странной машины, он отметил небольшую высоту резной шины на матовом металлическом диске со сложным геометрическим рисунком толстых спиц (или не спиц?). В центре крутился какой-то символ.
Вдруг одно из боковых стекол поползло вниз. Глухие звуки, сопровождавшие движение, усилились и в них стал угадываться какой-то чужой для уха ритмический рисунок. Послышался голос, похожий на женский, вроде простуженной оперной певицы, нараспев произнёс несколько неразборчивых слов, эхом которым что-то зацыкало и заскрежетало. Стекло остановило ход, затем так же медленно стало подниматься вверх, но прежде чем оно закрылось, в щель вылетела маленькая искорка, прочертила дугу в ночном воздухе и упала на обочину возле самого носа сержанта, шипя и угасая в небольшой лужице. Истосковавшийся по куреву, нос сразу уловил запах табака и пальцы непроизвольно потянулись спасать тонущий окурок. Сержанта не удивила ни его необычная форма, ни мелькнувшие на гильзе буквы «L&M». Он успел лишь порадоваться его размеру и будущей затяжке, когда поспешно сунул чинарик за отворот шапки и рванулся с земли через скользкую колею на другую сторону дороги: могла пойти колонна, лежи тогда тут целую вечность.
Но, перебегая, он не мог не посмотреть вслед чудной машине, тем более, было на что.
В белом ореоле она мерно
