взвизгнула: «Ты, Лёля, не понимаешь ничего, только работать всем мешаешь!» и выбежала прочь, воспринял, не то чтобы болезненно, а как бы несерьёзно. Вроде прикалывается молодёжь, резвится. И даже криво так, неохотно как бы, рассмеялся. Но под утро, когда разбудило похмелье, скользким спрутом забравшееся в живот, вдруг подумал: «А правда, что моя Карина на работе делает, чем занимается? Интересно, как относится к ней наша молодёжь, ведь они все почти одного возраста. С кем она дружит, с кем кофе пьёт, обедать ходит, когда не со мной? Никогда не обращал внимания на такие мелочи. Вот в „Рюмку“ зайду сегодня и обязательно внимание обращу, обязательно обращу, но только после „Рюмки“…» Мысли обрывались, терялись, возобновлялись, спрут ворочался, распуская щупальца самым бессовестным образом, сил бороться с ним совсем не было. Пришлось вставать, искать подтяжки и ехать во Дворец.
И ведь ни Лёля, разыгрывавшая вчера трагикомедию с Кариной в главной роли, ни спрут, отчаянно пытавшийся уже много лет додавить бородатого этого, доброго, но несчастного мужика, ни сам мужик бородатый, звавшийся в народе Нипихалиным Станиславом Алексеевичем, не знали, что любопытство это кому-то очень навредит.
8
В редакции «Газеты» начался форменный конец света. Арнольд загрузил в компьютер Маши игру «Арканоид». По экрану летал шарик и выбивал из кубиков призы-очки. Лучше всех эту игру освоила вторая операторша машинного набора – большая Аля. Аля и вправду была большая и крупная, что не мешало быть ей сексуальной и дюже привлекательной. У нерусских строителей, что занимались отделкой внутри и снаружи Дворца, Аля считалась эталоном.
Вся редакция простаивала за спиной Али часами и наблюдала, как та упорно борется за первое место с какими-то Timyrami и Avtomatami. Одна Маша, чей компьютер теперь был всё время занят (потому что, если не играла Аля, то играл кто-нибудь другой), хитро канючила:
– Аля, а ты когда умрёшь?
Аля заливисто хохотала и лёгким движением руки зарабатывала себе на счёт еще сто очков.
Но кончилось всё это, конечно же, плохо. Как-то, задержавшись на любимой работе, Зина три часа подряд проиграла в кубики и шарики. На следующий день она пришла на работу с кругами под глазами, объявила, что не могла уснуть, так как каждый раз, когда она закрывала глаза, то видела шарик и эти… кубики. Потом она расплакалась и сбивчиво прохлюпала, что на самом деле они не кубики. Как не кубики «Магги» и «Кнорр». Все знают, что на самом деле они параллелепипеды (плачущая Зиночка с третьей попытки осилила сложнопроизносимое слово).
Успокаивали Зину всей редакцией и даже позвонили Лёле, дабы та высказала ей сочувствие, соболезнование и поддержку в телефонном монологе (который, конечно же закончился традиционной фразочкой: «Я люблю тебя, Зина», а это действовало безотказно). Зиночка после звонка Лёли несколько подуспокоилась и играть в эту чёртову игру на работе запретила.
– Мне нужны психически здоровые сотрудники, – тяжело
