и даже телевизор – черно-белый, новости смотреть, как говорит моя опекун, «сгодится». Еще из обязанностей у меня полный комплекс садово-огородных деревенских работ. Скот у бабушки имеется: корова и четыре поросенка. Одного из них мы «ближе к зиме забьем, на мясо». Отец учил, справлюсь.
– Внучке моей шестнадцать лет, – продолжила она рассказ под шипение закрывающихся дверей. – Валей зовут, Валентиной. Она… – бабушка запнулась. – …Оборотень.
Ничего себе!
– А почему она не в Центре? – спросил я.
– Так Центр это для других «открывашек», – ответила она. – Толкачей, целителей и прочих. Оборотни по-другому к войне готовятся, общиной.
«Стаей» – скаламбурил я у себя в голове, и перед глазами встал двухметровое лохмато-зубастое чудовище из учебного фильма. Интересно, а девочка пятнадцати лет в такую же громадину превращается?
– У нас, – не без гордости добавила она. – Самая большая община в Сибири. В каждой семье по оборотню, а то и по два.
– А вы тоже? – спросил я.
– Я-то нет, – разулыбалась она. – А вот сын – да, оборотень. У нас тут окно открылось шесть лет назад, вот его с дочкой и задело. Он через час обернулся, Валюша – следом за ним. Невестка мою жуки убили, Настеньку, – улыбка погрустнела. – Красивая была баба, рукастая, – улыбка исчезла совсем. – Антошка мой выл, места себе от горя не находил. В армию пошел, тварей этих бить. Их в Скандинавию переправили, так он там и остался, чтобы зацепиться, да нас потом забрать. Там хоть и опасно, но лучше – там все свои. Деньги нам присылает.
– Следующая станция – «Липки», – проинформировал нас динамик.
– А почему еще не забрал?
– А как туда попадёшь Андрюша? Поезда туда не ходят. Нужно военное сопровождение заказывать. Там же окна без конца отрываются. Может когда и свидимся.
– Вот и хорошо, – засуетилась она, как бы незаметно смахнула слезинку и подхватила сумочку. – Пошли.
Немного постояв в тамбуре, сошли на перрон, оказавшись на лесной тропинке. Бабушка Зина была права – таким воздухом «надышаться» получится. Электричка уехала дальше – кроме нас здесь никто не сошел – и на смену стуку колес пришли скрежет насекомых, шелест качаемых ветром ветвей берез и птичий гвалт. После месяца в бетонном мешке – просто рай.
– Видишь, как хорошо у нас! – оживилась ведущая меня по тропинке баба Зина. – Скоро грибы пойдут, собирай-не хочу. Ягод не счесть. Зверья вот мало – мужиков много, и все охотники. Речка зато чистая, хочешь – купайся, хочешь – рыбку лови. Только сетью не вздумай – оштрафуют, а твоего пособия на штрафы не хватит.
– А у меня пособие есть? – спросил я.
– Есть, – кивнула она. – Пять тыщ рублей в месяц.
– Это много? – спросил я.
– Ты не переживай, Андрюша, – улыбнулась она. – Обузой нам не будешь – я пенсию получаю, семь тыщ, и столько ж Валя получает – пять
