кто-то в окно запрыгнул. – Коротышка уже поднялся и стоял возле спутника, поправляя автомат. – Пошли, там бродяга живет всяко поопытней нас. Переночуем спокойно, утром пойдем к Яслям. Нас, небось, там уже похоронили. Вот обрадуются, когда живыми придем!
– Ага, прям заорут от счастья, – проворчал Егор. Ноги заныли от усталости, когда он попытался встать. Протянутую руку новичок принял не сразу.
Населенный пункт оказался маленьким поселком. Когда-то давно асфальтированная неширокая дорога насквозь пронзала его, как бы призывая заезжих автолюбителей катить мимо. А если и останавливаться, так разве что для покупки яблок или картофеля. Вряд ли тут продавали что-то еще.
Сейчас же не было ни автомобилей, ни дороги. Так, широкая полоса, покрытая травой и уже кое-где взломанная пробившимися молоденькими деревцами. Здесь, на краю Зоны, деревушки не производили такого ужасающего или удручающего впечатления, как, например, слывущая дурным местом Старая Деревня, но запустение бросалось в глаза.
Егор держался рядом с напарником. Перед глазами все еще стояли выбеленные кости трупов, а уши никак не могли избавиться от пронзительного гудка невидимого убийцы, безраздельно царствующего в своем логове. Настроение, в общем, было так себе.
Сумерки сгущались, и новичок начал дрожать. Он убеждал себя, что это воздух стал холодным, вон как пробирает сквозь «Лесник», даром что комбинезон выдерживал испарения шипучки. А вот сквозняки пропускает!
На самом деле Егору было страшно. Шел и все изумлялся, как это он в одиночку потащился через лес на треклятую станцию. Может, просто до той поры не верил, что кругом Зона. Казалось, обычный мир, обычный лес, знакомая земля. Теперь все изменилось. Вот она, смерть, повсюду: скалится из травы, носится по рельсам взад-вперед. Снова новичок клял себя, тупым называл, ведь на его глазах трое военных погибли, а в башке ничего на место не встало, понадобилось более наглядно эту самую смерть увидеть.
Так что трусил Егорка знатно. И сгущающаяся по обеим сторонам дороги темнота не способствовала душевному равновесию. Казалось, будто злые глаза жадно рассматривают путников, примериваются, как бы половчее наброситься, чтоб наверняка. От этих мыслей мурашки бегали по спине все крупнее и чаще.
– Ты автоматом-то умеешь пользоваться? – спросил новичок у спутника.
Вышло жалко, хотя предполагалось, что в вопросе должны присутствовать покровительственные нотки. Мол, тащишь оружие, а стрелять обучен? Справишься?
– Не так чтобы очень, – признался Рыбак. – Видел, как разбирают и собирают, сам пару раз баловался. С предохранителя сниму, на спуск нажму. А вот попаду или нет – этого не знаю. Ты почему спросил?
– Темнеет, вдруг какой мутант на охоту выйдет и нас обнаружит? Отбиться сумеем? – голос предательски дрожал в такт ознобу. Надо было самому вооружиться, «отмычка» несчастная.
Кое-что он видел среди останков бродяг, убитых поездом. Валялись автоматы, пистолеты разные, но даже неопытный взгляд
