Я подумал, что мы с вами могли бы заняться этим делом вместе, может быть, нам понадобится еще кто-то.
– Конечно. Речь не о семейном праве?
– Судя по тому, что мне известно, нет.
– Дело о наследстве или опекунстве?
– Нет, ничего подобного.
– Уголовное дело?
– Это нечто особенное. Я хочу, чтобы вы сразу это уяснили. И речь идет о моих близких друзьях. Иначе я бы никогда не взялся за это.
– Понятно.
Эмили поняла, что это новое дело будет в приоритете, но все равно не представляла, как она все успеет.
– Прежде чем я расскажу, о чем речь, я бы хотел, чтобы вы поняли: это информация конфиденциальная, даже внутри фирмы. То есть ее нельзя обсуждать с другими партнерами, не думайте даже пикнуть что-то об этом Юсефин. Разглашение запрещено.
Закрытая дверь, тихий голос, приоритетное дело.
А теперь и запрет на разглашение.
Магнус перешел к сути.
Эмили снова посмотрела на картину с точками. На мгновение ей показалось, что круги медленно вращаются за спиной у Магнуса. Огромный разноцветный нимб.
Растерянный ангел, спустившийся прямо в штаб-квартиру неверия.
Выйдя из электрички, Тедди медленно побрел по туннелю к метро. У него было полно времени, визит в службу занятости – единственное на сегодня занятие. Он немного постоял, изучая копошащуюся толпу, которая двигалась к эскалаторам. Сможет он спуститься? За восемь лет на зоне Тедди встречал максимум пятнадцать человек одновременно, и то обычно сидящими в общей комнате или столовой за решеткой и высокой стеной.
Сегодня нужно ей позвонить, пора.
Сара.
Он вздрогнул. Из кармана послышался писк.
– Это полиция, ложитесь на землю.
Тедди достал телефон. Никола поставил на звонок крики полицейских. Надо поскорее его поменять.
– Доброго утречка.
Могге Викинг.
– Доброго. Я думал, что ясно выразился, когда ты звонил…
С этими парнями надо переходить к делу без всяких предисловий.
– Я передал Хильстрему, что ты думаешь, что это его проблемы, а не твои. Заешь, что он ответил?
– Нет.
– Что раз так, то тут проценты набежали, теперь ты должен триста тысяч.
– У меня их нет.
– Есть, есть, могу заверить, что есть.
Небрежность в тоне Моргана исчезла, теперь его голос звучал угрожающе.
– Заплати за неделю.
И он бросил трубку.
…Дома, стоявшие на скале над площадью Лильехольмсторьет, скрылись в тумане, опустившемся на улицы в этот пасмурный день. Получался плавный переход, когда земля почти незаметно превращается в небо. Может, облака спустились низко над городом, и Стокгольм стал частью иного мира.
Он держал телефон
