поскольку все чувства его были обострены до крайности и кровь носилась по жилам в два раза быстрее обычного. Он несколько расслабился, откинулся назад, забросил руку за спинку полукресла и сделал очередную попытку добиться от спутника правды:
– Яков Петрович, скажите откровенно, для чего я вам понадобился? Зачем вы меня сюда привезли?
– Как зачем? – изумился Гуро, картинно вскинув брови. – Сколько можно повторять? Мы приехали сюда, чтобы отужинать вместе. Некоторые, знаете, не любят ресторации из-за долгих ожиданий. А мне вот нравится посидеть в предвкушении. Особенно когда рядом собеседник достойный, с которым приятно поговорить.
– Ах, вот оно что! Поговорить! – Гоголь отставил пустой бокал и убрал волосы, налипшие на щеки. – Я так и знал! Станете опять меня от товарищей отвращать?
– Конечно, стану, – подтвердил Гуро, перебирая бледными пальцами тонкую ножку своего бокала. – Не могу же я позволить вам погибнуть, не исполнив вашего высокого предназначения. Со мной вы до гения дорастете. А без меня пропадете во цвете лет. Как Пушкин и Лермонтов. Будет обидно, если вы повторите их судьбу.
– Разве она не блестяща?
– Кажется таковой, всего лишь кажется. А впереди…
Гуро допил вино и причмокнул. Гоголь смотрел на него, прищурившись.
– Хотите сказать, что вам известно будущее Александра Сергеевича и Михаила Юрьевича?
– Я так предполагаю, что погибнут они, – прозвучал бесстрастный ответ. – Оба.
Гоголь сменил позу, убрав руку со спинки стула, и нахохлился так, что волосы опять свесились ему на скулы.
– Вы намекаете, что они разделят судьбу декабристов? – глухо спросил он.
– У меня и в мыслях ничего подобного не было, – сказал Гуро, подавая знак, чтобы им сменили бокалы. – Горячий нрав вышеуказанных господ позволяет предположить, что они станут драться на дуэлях, а это всегда плохо кончается. Но бог с ними, друг мой. Мы ведь о вас говорим. У вас другое будущее предначертано. Правда, чтобы достичь вершин, вам поддержка нужна. Основательная, надежная. Такую, какую способны обеспечить граф Бенкендорф и ваш покорный слуга, а не Жуковский с Крыловым. Эти господа стремительно выходят из зенита своей славы и тускнеют, да, друг мой, тускнеют. Скоро совсем исчезнут в тени графа Бенкендорфа.
Забывшись после выпитого, Гоголь позволил себе неосторожное замечание:
– И все же лучше я их стану держаться, а не графа. Он темные силы представляет. А я, как вам должно быть известно, на светлой стороне.
Гуро внимательно поглядел на него поверх ободка бокала и задал один-единственный вопрос:
– Почему?
Если он рассчитывал, что собеседник смешается, то этого не произошло. Гоголь знал, что и как ответить на это.
– Хотя бы потому, что свет Господь создал. А у тьмы свой князь, и мы знаем, кто он такой!
– Ничего
