закрывает глаза материалистическое мировоззрение, которое тебе с пеленок вдолбили в советское время!
– Ну почему именно вдолбили! Объяснили и доказали материальность мира нас окружающего. Дина! Ну, где ты видела такие чудеса?!
– Где!? – она наполовину «влезла» в стену. – А это не чудеса!?
– Хорошо, только выйди, пожалуйста, обратно. Кто-нибудь увидит и упадет в обморок.
– Так убедила я тебя или нет?!
– Не совсем. Но ты не горячись. Как рабочую версию берем на вооружение. Тем более, что другого объяснения пока у нас нет.
Глава 29. Оксана или комбинат по производству человеческих органов
Жариков хмуро поглядел на Оксану, но она не обратила на это никакого внимания и прошла прямо к его письменному столу.
– Что-нибудь случилось?
– Ты зачем чурку ко мне прислал?!
– Какая тебе разница. Деньги он заплатил хорошие.
– Ты хоть знаешь, что ему надо родить?!
– Ну, да. Мужской орган.
– Слушай, Жора! Ты переходишь чувство меры! Я хоть и шлюха, но еще не дошла до такой мерзости!
– Девочка! Успокойся. Ведь ты даже не увидишь, что родишь.
– Но ведь я об этом буду знать, представлять его… И он заказал его очень большим.
– Слушай. Я не могу вернуть ему деньги. Тем более, что ты с ним уже переспала. Кстати, проверила, наверное, его габариты.
– Ну, хватит! Верни ему деньги! Рожать я ему ничего не буду!
Глаза Жарикова жестко сузились.
– Ну вот, что, беби. Бизнес есть бизнес. Мы с тобой повязаны очень крепкой веревкой и бабки ты имеешь неплохие. Будешь брыкаться, никакой жалости не жди.
Оксана расплакалась. Жора мягко погладил ее по голове.
– Пойми. Это твоя работа. Успокойся. Через неделю я приду принимать роды. Кстати, не могла бы ты родить двойню, близняшек. Сегодня подошел один мужик и жалуется. Жена-дура из ревности усыпила его и кастрировала. Так что ты уж, подружка, расстарайся, пожалуйста. Только нужно с яичками.
Слезы у Оксаны мгновенно высохли. Она хотела резко отрубить отказом, но, увидев холодный взгляд Жарикова, осеклась и, кивнув в знак согласия, торопливо вышла из кабинета.
Она шла по тенистой улице, вытирая ладонью то и дело появляющиеся на глазах слезинки.
В свои двадцать лет она уже прошла большую жизненную школу. После десятилетки поехала в Уфу, поступила в медицинский институт, жила в общежитии. Там очень скоро потеряла невинность, а затем стала зарабатывать на жизнь проституцией. К родителям дорогу забыла надолго. Стеснялась. Институт пришлось бросить. Так продолжалось два года, пока не нарвалась на одного парня по прозвищу Хмырь, а потом не знала, как от него отделаться. Отъявленный и очень жестокий был бандюга. Частенько бил ее по пьянке, стараясь попасть по почкам, чтобы не оставлять следов побоев. Грамотным в этом
