шли держась за руки и наслаждались погожим деньком, временами останавливаясь для неторопливого поцелуя. Со своим новым спутником Дениз держалась точно так же, как с Блейком: сама непринужденность. Оставалось лишь гадать (что Блейк сейчас и делал), сколько вокруг нее вьется хахалей.
– На французском мы его называем le petit Julien, – сказала она. – «Малыш Жюльен». Я видела его в разных нарядах, но шарманщиком – еще ни разу. Правда, он восхитителен?
Блейк давал ей шанс сказать правду, но, как видно, бесчестность была еще одной чертой, которой обладали влекущие его женщины.
А ведь он предлагал ей единственный, последний шанс.
– Так то вчерашнее переодевание ты пропустила? – с деланым удивлением спросил он.
– Я выезжала из города по работе. Может, его еще снова так оденут…
Блейк поднялся уходить. Со своего кресла встала и она.
– Может, ты задержишься еще немного?
Дверь в спальню была открыта. Намек прозрачен.
Сейчас, после этого? Ну уж нет. Он подпустил ее поближе.
– Мне жаль, что мы больше не увидимся, – вздохнула она.
Ее ложь вызвала всплеск уже знакомой ярости. Блейк попытался обуздать ее, но не сумел; правая рука, метнувшись вверх, схватила Дениз за горло. Приподняв стройную легкокостную фигуру над полом, он кинул ее на стену и, плотнее сжав горло, впился ей взглядом в глаза.
– Ты лживая шлюха!
– Нет, Блейк, – сдавленным голосом выдохнула Дениз, глядя без всякого страха. – Лгун – это ты. Я видела тебя вчера.
– Кто он? – процедил Блейк, ослабляя хватку ровно настолько, чтобы она могла говорить.
– Тебя это не касается.
– Я. Считаю. Иначе. – Он сказал четко, с расстановкой.
– Тогда, – произнесла Дениз, – тебе придется пересмотреть свое поведение. Простые девушки за любовь вынуждены платить благодарностью. Ну а те из нас, что не так просты, берут гораздо дороже.
Правда ее слов злила еще сильней.
– Ты просто не предлагаешь достаточно для того, – вкрадчиво улыбнулась она, – чтобы кто-то ради тебя поступился всеми остальными.
– Что-то раньше я от тебя таких жалоб не слышал.
Их губы были близки. Чувствовалось тепло ее дыхания, нежная сладость кожи.
– У меня много мужчин, Блейк. Ты – просто один из них.
С его слов Дениз знала, что он работает на Госдеп и сюда, в Бельгию, прислан по линии американского посольства.
– Но ведь и я не из простых, – угрожающе пропел он, все так же держа ее рукой за горло. – Что-нибудь да значу.
– Но не настолько, чтобы распоряжаться мною единолично.
Ее храбрость достойна была восхищения.
Глупо. Но все равно достойно.
Он убрал хватку и крепко припал к ее губам поцелуем.
Она отозвалась, жарким
