как самые реальные и «целостные», тогда как временные группы – лишенные какой-либо «целостности».
Хотя не вызывает сомнений тот факт, что для социологов представляют интерес социальные сообщества различных типов – «от малой группы до миросистемы» [11, 31], нельзя не отметить приоритет социальных образований мезо- и макроуровня. Как следствие – чрезвычайно важен вопрос о различиях в восприятии «целостности» сообществ «высоких» уровней. Имеющиеся исследования показывают, что такие различия имеются: например, сообщество евреев воспринимается американцами как более «целостное» по сравнению с католиками, а сообщество латиноамериканцев – по сравнению с азиатами [27, 121]. В то же время детальных исследований, позволяющих объяснить обнаруженные различия, мало: совершенно очевидно, что на восприятие социальных образований влияет отношение к их представителям, т. е. ссылки на различия в социально-структурных особенностях могут быть уместны только при «прочих равных». В связи с этим текущие исследования фокусируются либо на группах, к которым принадлежат испытуемые (например, как итальянцы или американцы воспринимают целостность сообщества, соответственно, итальянцев или американцев [46] или как члены англиканской церкви воспринимают собственное религиозное сообщество [47]), либо предпочитают в качестве объекта восприятия использовать фиктивные социальные образования, варьируя их характеристики [46].
Таким образом, поскольку социология обычно имеет дело с реальными, а не специально сконструированными объектами, использование указанных результатов требует большой осторожности.
Обыденные теории сообществ как коллективных акторов
Одним из источников для второй парадигмы выступают исследования так называемой «Теории психического» (Theory of Mind). Этот термин был введен в 1978 году американскими психологами Д. Премаком и Г. Вудруфом в статье об интенциональности у приматов. Они отмечали, что у индивида имеется такая «теория», если он приписывает ментальные состояния самому себе и другим. «Система умозаключений такого рода рассматривается как теория, во-первых, потому что такие состояния непосредственно не наблюдаемы, и, во-вторых, потому что такая система может использоваться для осуществления предсказаний, особенно поведения других организмов… Чаще всего мы приписываем такие состояния, как наличие целей и намерений» [45, 515, цит. по: 44, 152]. В настоящее время общепринятым является положение, что наличие у индивида «Теории психического» означает его способность понимать действия другого в терминах его желаний, мыслей, убеждений (которые могут быть как истинными, так и ложными) и эмоций[13].
Не менее важным источником для данной парадигмы является работа Хайд ера и Зиммель [28; 29], в которой исследователи показали, что люди используют понятие интенциональности, а также делают умозаключения о внутренних состояниях действующих (желаниях, намерениях и чувствах) для того, чтобы упорядочить и описать поток поведенческих данных, даже если эти данные характеризуют движение геометрических
Подчеркнем, что под теориями здесь и далее будем понимать именно наивные, обыденные теории, которые могут не иметь ключевых свойств научной теории, например проверяемости. Впрочем, в некотором смысле заменой проверяемости может служить действенность обыденных теорий в эволюционной перспективе. Эти вопросы находятся за пределами рассмотрения настоящей статьи. Стоит отметить, что наивные теории также можно обозначить как «структуры знания, подобные теориям» (theorylike knowledge structures) [41,169]
