Лариса.
– Она открыла окно, сорвала занавеску, а сама спряталась за дверь. Я вошел, не увидел ее в кровати и подумал, что она выбросилась в окно… и занавеска на полу. Мы тогда жили в городе на десятом этаже. От страха чуть не бросился следом, закричал, лег на подоконник, перевесился, стараюсь разглядеть, что там, внизу… Представляете? У нее был рак, она уже не поднималась. Учудить такое под занавес могла только моя Кара. Актриса до мозга костей.
– Я похожа на мамочку! – заявила Лика.
– Похожа, дитя мое, – согласился отец. – А Лариса – на мою ныне покойную сестру Нину. А в кого Леонид – ума не приложу. Писателей у нас в роду еще не было. Я вот пытаюсь, от скуки…
Леонид буркнул невразумительно.
– Подкидыш! – брякнула Лика. – Нашли в полиэтиленовом пакете под дверью. Папочка тогда работал в театре в Лондоне. В Ленечке чувствуется англичанин, правда? И трубка, и твидовые пиджаки…
– Заткнись!
– Фи, как грубо! Противный! – пропищала Лика, обмахиваясь веером. Монах заметил, как невесомое голубое перышко взмыло в воздух и плавно осело в миску с салатом.
– Леокадия, прекрати! Олег Христофорович, теперь про Ларису! – скомандовал старик.
– Про Ларису, – повторил Монах, глядя на молодую женщину.
Она вздернула подборок, раздула ноздри и вызывающе уставилась на Монаха. Наступила тишина. Ирина иронически улыбалась. Алиса не сводила взгляда с Монаха, даже рот открыла.
– Ум, здравый смысл, принципиальность, – начал он. – Высокомерие. Чувство порядка и справедливости. Нетерпимость к инакомыслию, глупости и эксцентричности. Чувство юмора… пожалуй. Скрытый комплекс неполноценности и, как следствие, боязнь нарваться на грубость и отказ, отсюда стремление держать дистанцию, отгородиться щитом, отсюда безликая одежда, безликая внешность… маникюра тоже нет, я думаю. Склонность к насилию и деспотизму.
– Ва-а-у! – ошеломленно протянула Лика. – Разделал как орех! Вылитая Лариска.
– А как сочетается комплекс неполноценности со склонностью к деспотизму? – с любопытством спросил старик.
– Они взаимосвязаны. Комплекс неполноценности начальника диктует ему поставить на место талантливого подчиненного, то есть проявить деспотизм. Но умный начальник этот комплекс подавляет, тем более, как я сказал, тут в наличии чувство справедливости и порядка. То есть идет постоянная война – с собой, с окружением… Кроме того, Овен вообще знак упрямый.
– Откуда вы знаете, что я Овен?
– Чувствую, Лариса.
– Тяжело? – спросила она насмешливо.
– Я привык, – потупился Монах.
– Все вы врете. Я тоже так могу. Хотите?
– Валяйте, – хотел сказать Монах, но вместо этого произнес мягко: – Да, пожалуйста, Лариса. – Он не упускал возможности назвать ее по имени, словно приручал.
