адим лишь бросил сухое:– Уже выехал, скоро буду.
Но «скоро» растянулось на час, и еда остыла. Потом, когда Вадим наконец-то приехал, Соня поспешила на кухню и подогрела ужин во второй раз. Однако муж заперся в ванной, где пролежал, расслабляясь, почти час. И вот, наконец, он соизволил явиться за обеденный стол, и первое, что Соня услышала от него, – это упрек.
– Сто раз тебе говорил: не разогревай еду в микроволновке, она становится резиновая, – безэмоционально произнес Вадим, будто ему не то что разговаривать с женой – даже упрекать ее было лень.
Соня наблюдала, как муж перемешал бефстроганов с гарниром, превратив блюдо в неприглядную тюрю, раздраженно отодвинул от себя тарелку и потянулся за другой, в которой был салат «Цезарь». Соня даже соус к нему сделала собственноручно, знала, что покупной лишь испортит вкус. В холодильнике ждал десерт – джелато из молока, сахара, черники и миндаля.
Вадим подцепил лист зеленого салата и тонкий ломтик пармезана, поднес вилку ко рту, со скепсисом попробовал и скривил кислую мину.
– Сухарики покупные, соус – тоже, – сделал вывод Вадим, – такой «Цезарь» я и в дешевой забегаловке могу попробовать.
Соня сидела напротив мужа, молчала и продолжала вертеть в руках нож, который до этого зачем-то положила на обеденный стол. Она смотрела на острое лезвие, на котором играли блики от потолочного светильника.
Вадим поднялся и направился к небольшому винному шкафчику, открыл дверцу и достал с полки початую бутылку коньяка. Все это Соня видела как бы в замедленном действии, будто кинопленку заело, и теперь каждое движение мужа растягивалось во времени. К голове Сони прилила кровь, в ушах шумело, а последовавшие далее слова мужа отбивались в ее сознании эхом.
– Соня, Соня, – устало произнес Вадим и покачал головой. – Сидишь столько лет дома, не работаешь, ничем не занимаешься, хоть бы готовить научилась. Женщина ты или что, в конце-то концов!
Поднеся полную рюмку коньяка к губам – Вадим пил его из старых хрустальных приземистых рюмочек с резными гранями, не признавая современные снифтеры, – он опрокинул ее содержимое в рот и, зажмурившись, откинул голову.
Соня сама не поняла, как оказалась позади мужа и со всей силы всадила ему нож под лопатку.
– Я умею готовить! Умею! – вырвался из ее груди вопль.
Вадим привалился к столу, вскрикнув, а Соня, больше не контролируя себя, выдернула нож и занесла его для нового удара.
– Я умею готовить! Умею готовить! Умею! Умею! Умею! – кричала она, нанося удар за ударом.
Соня не заметила, как Вадим затих и осел на пол, как рюмка упала, не разбившись, и закатилась под стул, как кровь из ран мужа плескала, окропляя все вокруг, а потом брызнула фонтаном: наверное, Соня перерезала артерию, и теперь темно-алая струя забила мощно, заливая столы, пол, усеяла мелкими каплями лицо и светлые волосы самой Сони. Ее руки, сжимавшие нож, словно превратились в липкие красные перчатки.
Не заметила Соня и того, что в квартире оказались посторонние люди, забрали тело Вадима, унесли его куда-то.
Потом Соня сидела в кабинете следователя и отвечала на протокольные вопросы. После следователя ее отвели на психолого-психиатрическую экспертизу, где две женщины стали расспрашивать ее о произошедшем.
– Я не сумасшедшая, – уставившись в одну точку, заявила Соня. – Я прекрасно понимала, что делаю. Я давно хотела. Очень давно, но все не хватало духу. А тут, видимо, я дошла до той точки, когда все – баста! – больше копить это в себе я не могла.
– Ваш муж бил вас? Издевался?
– Нет, – Соня подняла на женщину, задавшую этот вопрос, безразличный взгляд. – Не всегда нужно бить, чтобы унизить человека. Да и слово иногда бьет хлеще руки. Я терпела пять лет, но больше не могла смотреть на то, как он делает вид, что он идеальный муж, а я – плохая жена. Не могла больше готовить ему есть, гладить его рубашки, смотреть, как он жует, как он пьет, как он дышит. – Соня провела по лбу тыльной стороной ладони. – Он давно изменяет мне, но притворяется, что не знает, что я знаю. А я притворяюсь, что ничего не понимаю.
Соня посмотрела на свои ладони. Они почему-то до сих пор были в крови, свежей, даже не запекшейся. Она поднесла их к лицу, вдохнула, ожидая ощутить железистый запах, но вместо этого почувствовала аромат кофейных зерен и ванили.
Подняв глаза на женщин-психологов, Соня увидела, что они исчезли, а она уже сидит в зале суда. Судья начал зачитывать приговор:
– Суд установил, что гражданка Меркулова Софья Алексеевна виновна в совершении… – на этих словах судья поперхнулся и закашлялся.
Он прочистил горло, снова открыл рот, чтобы огласить приговор, но вместо слов по залу разнеслась веселая мелодия популярного хита: «Нелюбимая ждет меня у окна…»
