ведь ведьма… – выдохнул он, когда брыкающуюся шляхтянку увели.
– И не говори, – усмехнулся я, – что там стряслось?
– Да я не сам не знаю, вроде как Рюмин вернулся из Стекольны.
– Понятно, а как там Заруцкий, говорит что?
– Молчит, пес, только ругается. Ты же его, государь, на дыбу не велел пока, вот он и кочевряжится.
– Успеем еще на дыбу. С Кирей что?
– А что с Кирей – кается и просится отслужить вину.
– И что думаешь?
– Да ну его, ненадежный человек. Заруцкого с Маринкой предал, и тебя, государь, предаст.
– К тому же еще и дурак!
– Почему?
– Потому что обратно в Коломну кинулся. Прорвался бы в лес – может, и не нашли, а так…
– Как повелишь с ним государь, в петлю или на кол?
– Слушай, вот не надо этих извращений восточных… Как по мне, так петли вполне станет.
– Добрый ты, государь.
– А то! Ну чего мнешься, спросить чего хочешь?
– Государь, а что такое «извращение»?
– Тьфу ты, прости меня господи – сколь годов мужику, а он не знает, что такое «извращение»! Изыди, нечистый, иди вон у Анисима спроси, он точно знает.
Послание и впрямь было от Рюмина, он коротко сообщал, что вернулся от Густава Адольфа с хорошими вестями и личным посланником шведского короля. «Надо возвращаться», – подумал я. Вот только с этой царицей липовой надо что-то придумать.
На следующий день в собор Коломны по моему приказу привели Заруцкого и Марину в сопровождении стражи. Увидев атамана, Мнишек кинулась было к нему, но повисла на руках стрельцов.
– Не так быстро, пани, – сказал я, глядя на это, – у вас будет время.
Встречавший нас вместе с настоятелем и прочим клиром отец Мелентий встревоженно спросил:
– Что ты задумал, государь?
– Ничего особенного, святой отец: повенчай их.
– Что?!
– Повенчай, говорю!
– Но она же царица…
– А будет атаманша. Ну, делай же, что тебе царь велит.
– Грех ведь…
– Батюшка!..
Мелентий вздохнул и начал чин венчания. Заруцкий сначала попытался вырваться, но потом обмяк.
– Не можно… – хрипло сказал он, повесив голову.
– Чего тебе не можно?
– Не можно венчаться, мы уже венчаны.
Услышав это, собравшиеся ахнули, а Марина закричала: «Молчи!»
– Продолжай, – велел я атаману.
– Венчаны мы, государь, уже год как… – обреченно выдохнул он.
– А Ивашка?
– Мой сын. Не убивай его, государь.
– Поклянешься в том перед святыми образами?
– Клянусь.
– Все слышали? – громко спросил я. – Марина, ложно называвшая себя царицей, на самом деле венчаная
