несётся вместе с ним. Искусство позволяет все детали жизни вычертить до мелочей, представив их перед нами, указав на то, что должно совершенствовать. Наука позволяет соединить индивидуальное с общим. И обе сферы дают методы для гармоничного бытия, воплощении в этой жизни духа и разума в мире. И это уже трансцендентность.
А начинается этот путь совершенствования и воплощения как и в начале времени с появления человека – и тут я обращусь к встретившимся в этом мире идей мыслям нескольких человек, каждый из которых шел своим путем, но по одной дороге жизни.
Я не раз упоминала философские рассуждения писателя Р.П. Уоррена во «Всей королевской рати» [1] – и далее мы столкнемся с пересечением мыслей – они о человеке и пустоте вокруг, о восприятии одной жизнью этого довлеющего и масштабного по своему вселенскому размаху мире. Человек здесь еще рисуется съёжившимся в этой пустоте или полноте бытия, но необходимо действие, реализация жизненного потенциала, иначе этот дух и разум, эта жизни человека, будут поглощены необъятным, хотя сама жизнь и так находится в мире, но воплощается ли она – это и есть ее измерение. И говоря о воплощении, в исследовании я также широко трактую это понятие именно как претворение.
Сделать внутреннюю духовную и интеллектуальную жизнь реальным, внешним миром – задача воплощения. К.С. Станиславский отмечает это движение от воплощения чисто внешнего облика наружной физической жизни – к воплощению жизни внутренней [2]. При рассмотрении с широтой взгляда это движение глубоко природное, а само направление исторически давнее – все в мире устремляется к некоему воплощению содержания своей формы, своего назначения или усовершенствованию и перевоплощению. И у этой жизни несколько линий, от семиотики и содержательной стороны, до чувственной. И выбор линии жизни остается за человеком.
В контексте воплощения духа и разума и жизни человека в мире и рассмотренного примера из «Всей королевской рати» обратимся к постановке пьесы Л.Н. Андреева «Жизнь Человека», о которой пишет К.С. Станиславский в книге «Моя жизнь в искусстве» [3].
Эта жизнь человека протекает на фоне бархата ночи – в «чёрной мгле» и проходит жизнь человека [3]. И примечательно то, что это воплощение содержания жизни осуществлено через форму – контуры, которыми Константин Сергеевич написал декорации – линиями, очертаниями предметов, а за ними – «жуткая, беспредельная глубина». Или «пустота» Уоррена. Это и есть то бесконечно-вечное Вселенной с ее пространством и временем – воплощение не только жизни, но того, где эта жизнь находится, и «Некто в сером» зримо-незримо присутствует в этой темноте. А у Р. Уоррена это тот, кто наблюдает за человеком. В этом примере содержание полностью выражается через форму-схему. «Люди … неожиданно появляются … и исчезают в беспредельном мраке». Но у писателя есть продолжение, которое подвигает нас еще ближе к миру – он заключает, что это окружение, та пустота и есть вы. Это только мысль, но она уже на пути к трансцендентности и воплощению. Тогда как К.С. Станиславский помещает
