имелся, мне стало ясно, что эти СМИ неизменно продавливали антироссийскую повестку, не допуская даже видимости сбалансированного освещения событий. Я не обсуждала конфликт на Украине ни с одним из них, равно как они не задавали мне вопросы о жизни здесь. Для них я стала чем-то вроде призрака. Меня же утрата связи со столькими добрыми знакомыми крайне расстроила, пока я не поняла, что на них просто обрушились потоки искажённой информации, а сами они, вероятнее всего, опасаются поддерживать связь с кем-нибудь в Москве. А вот реакция моих друзей в Европе оказалась иной. Они видели необъективность СМИ и скептически относились ко всему прочитанному. От одного из моих друзей во Франции я услышала такое, – ты очень вовремя уехала из Франции.
Я даже задалась вопросом о том, как все эти санкции могут отразиться на моих отношениях с россиянами. Тогда-то я и заучила на русском следующий текст: «Извините, я не говорю по-русски, я американка». Реакция на него всякий раз оказывалась весьма доброжелательной. Мои собеседники рассказывали мне о своих родных в Соединённых Штатах, о местах, которые они посещали, и о том, как им понравилось там побывать.
Санкции санкциями, а я решила и дальше говорить о себе, – я американка, в готовности встретить негатив со стороны россиян. Такого не происходило. Ничего не менялось. Они всегда были рады увидеть американку, живущую в Москве, и не сдерживались в своих чувствах. Они с охотой говорили со мной на английском, задавали мне вопросы, явно не скрывая радости этому знакомству. Если общение давалась мне с трудом, обычно находился тот, кто, владея английским, брал на себя роль переводчика. Мои опасения, что Москва встретит меня враждебно, развеялись. Россияне обаяли меня, причём не только взрослые, но и даже дети.
Это было тёплым весенним днём, когда я только что завершила своё привычное паломничество в 37-й зал Третьяковки, где насладилась полотнами моего любимого русского пейзажиста Исаака Левитана. Я присела на скамейке в небольшом сквере, раздумывая, куда двинуться дальше. Напротив меня на экскурсию в музей собралась стайка школьников. Когда один из них оказался неподалёку от меня, я сказала ему, что не говорю по-русски, что я американка, а он подбежал к учительнице, чтобы сообщить ей об этом. Она тут же завязала со мной беседу на английском. Затем она объявила детям, что у них появилась возможность поговорить по-английски с настоящей американкой! И чтобы попрактиковаться в английском, эти ребята стали подходить ко мне и задавать вопросы. Они вели себя открыто, дружелюбно и по-детски. Один из них поинтересовался, сколько мне лет. Я ответила, что мне 16. Он рассмеялся и покачал головой. Мне 22, – была моя следующая попытка, но он всё равно не поверил. Мы оба расхохотались, и он, наконец, сдался. Мы все сфотографировались и распрощались.
Санкт-Петербург и Москва поражают туриста своей красотой. Еще до того, как я решилась переехать в Москву, я трижды посетила эти города. Я даже совершила
