вряд ли очередной гость на пороге чем её удивит. В конце концов, не я первый, не я последний. Тут и своих-то чудаков хватает. Восточный базар, честное слово: купцы и факиры, попрошайки, воры, работорговцы и шпагоглотатели. Глаза разбегаются.
Ну а я… С виду так ничего особенного. В Нави поди и вовсе не заметят. Но Навь некстати болтлива: каждый жест, любое неосторожное движенье – всё запомнит, всё выдаст. Навь – это море. А вот Явь куда более инертна, в ней нет потусторонней пластичности, зато есть жёсткий каркас, состряпанный из непререкаемых законов физики. Только люди.. хм… Явись я, как есть, так непременно не обошлось бы без возгласов: «Смотрите, скиталец из дальнего закутка Вселенной! Мы в холодной необъятности космоса не одиноки!» Нет, лишняя слава мне ни к чему. Затеряться в толпе сподручнее, растворившись в густом как кисель информационном шуме, на ходу меняя лица. Подумаешь, занесло сквозняком какую-то безымянную хтонь, мало ли – мелькнула и исчезла. Без большого шума явление. Полтергейст уже всем давно оскомину набил. Впрочем, не менее привлекательной виделась и роль городского сумасшедшего: вот уж с чем с чем, а с ней бы я справился на ура.
Ну сперва бы решить задачу первостепенную: собрать себя воедино с кропотливостью реставратора, да разобраться, что получилось в итоге, а уж потом думать, в каком свете все это преподнести и как назвать – наименования, увы, никогда мне легко не давались.
Глава
I
. Якорь.
Небо, подёрнутое поволокой, расползалось удушливым саваном над шумным, озябшим городом. Полуистлевшие листья с земли таращились в недостижимую для них высь, вязко хлюпая под ногой редкого прохожего. Выцветшим, порядком побитым молью флагом над горизонтом лениво реял подмороженный закат. Осень, продрогшая, пробирающая. Обнажённая гниль, ещё не укрытая снегом, пахла сыростью. И, мерещилось, во весь окоём раскинулся унылый погост.
Смерть. Что-то новенькое. С этим мы ещё не работали.
…
Так уж сложилось, что я привык оперировать образами. Люди, напротив, каждый образ тотчас же обращали в слова. Вот первое, что я решил освоить. Скопировать их тип мышления. Увидеть картинку.. в словах. Но слова без ощущений едва ли возможны. Что же, приберём к рукам и их.
…
От разлитой повсеместно пряной горечи, казалось, вот-вот запершит в горле. Но я пока не мог ощутить этого вполне, только худо-бедно отразить. Зеркало тоже отражает, но доступно ему лишь зримое. Я был зеркалом поинтересней. И, даже не ощущая доподлинно, я сознавал, что эта самая осенняя горечь существует. На уровне восприятия человеческих рецепторов уж точно. Эти удивительные структуры посылали сигнал мозгу, а тот преобразовывал их в запахи, которые и становились частью чьей-то индивидуальной реальности. А ведь ровно там же, в испещрённом бороздками сером веществе, модулировались и мысли. Занимательная анатомия. Стоит уделить ей вниманье – это может оказаться полезным.
Скажу, не лукавя: Земля показалась мне страшным захолустьем. Сборищем бродяг и маргиналов всех сортов. Эдакий негостеприимный форпост Разума, распустившего щупальца по вселенскому волокну вдоль, поперёк и наискось.
Да, именно Землёй прозвали крошечную голубую планету, затерянную среди звёзд в необъятности космоса – вместе со всеми своими опавшими листьями, ссутулившимися под дождем домами и
