С соседней крыши текла темнота, из консистенции дыма перейдя в густой клейстер. Казалось, она была повсюду и вот-вот захлюпает под ногами. Краткого замешательства на оценку масштабов трагедии мне хватило, дабы потерять контроль над дорогой и на бегу во что-то врезаться: в Нави ландшафт не был непогрешимой константой, так что удивляться тут было нечему. Меня слегла откинуло назад, но я не упал. Только в который раз к ряду хрустнула нога фантома, мешком висящего у меня на плече, переломившись в совсем уж неожиданном месте.
А миг спустя я понял что врезался не во что-то, а в кого-то. Существо в тёмном балахоне, практически с меня ростом, в свой черёд даже не шелохнулось. Я замер, с неприкрытым любопытством разглядывая его. Что-то было в нём необычное, какой-то неведомый флёр и еле уловимое радужное мерцанье, будто сочащееся из-за спины. Под низко надвинутом капюшоном же ничего не было видно. По крайне мере, ничего того, что мог бы увидеть я. А ведь я видел многое.
Заинтригованный, я вознамерился обратиться к этому обитателю пограничья, ведь не зря же он здесь появился: «Извините.. здравствуйте.. тут возникла ситуация».
Я мог бы, конечно, и по-другому донести свою мысль. Но почему-то решил, что людским манером меня поймут лучше. Однако, не слушая моего сбивчивого повествованья, существо, молча, протянуло ко мне свою крючковатую, как птичья лапа, руку. Дважды объяснять не потребовалось: я аккуратно снял с плеча неподвижно тело, которое от этой бережной манипуляции вдруг раскрошилось прахом, оставив на ладони переливающуюся сферу, не имеющую четкого контура, будто клубок, который ежесекундно перематывал сам себя то так, то эдак. Я со знанием дела оценил способ архивации данных. Неплохо, очень неплохо. Но не так хорошо, как это делаем мы. Делаем.. делали… В сознании что-то болезненно защемило. И я торопливо отдал клубок Жнецу, дабы не задерживать его. Позади недовольно забулькало. Но подбираться прожорливая жижа не спешила.
Неприветливый сумрак на миг озарила переливчатая, точно перламутр, вспышка, и я с замиранием осознал, что вот только что, вероятно, стоял у подножия Радужного моста! Потом вновь воцарилась тягучая темнота. Я был так потрясён и взволнован этим неожиданным поворотом судьбы, что и внимания не обратил, как к полам моего одеянья пристал липкий клейстер. Желеобразная тварь, решившая, было взобраться по моим ногам, недовольно заклокотала. Сквозь бульканье и шушуканье я всё же разобрал одно-единственное слово: «Невкусссс-ный».
«Никто и не настаивает», – спокойно заметил я, стряхнув остатки клейкой массы.
Чернота, застилающая улицы, стала впитываться в асфальт, утекая под землю. Сам воздух, казалось, прояснился, сделалось заметно светлее: я и не отследил, в какой именно момент снова оказался в Яви.
Я стоял в той самой подворотне возле раззявленного люка, так, будто бы не пробежал полгорода только что.
Но удивило меня не это, а то, что из люка доносились недовольные возгласы: «Похозяйничал тут кто-то, мать его, ага! Руки б оторвал
