доверила судьба, и никакого желания что-то исправить у меня нет.
Хозяин после этого случая признал меня ненужным. Перепродал с убытком на добычу древесины в глубь джунглей, где еще несколько бедолаг вроде меня перетаскивали огромные бревна. Погонщики подхлестывали нас электрошокером, а это, доложу я вам, такая скверная штука, хуже некуда. Погонщикам на нас было плевать с самой верхней высоты, лишь бы все силы выжать. А там пусть сдохнут. На моих глазах два слона упали без сил, их безжалостно и равнодушно добили в упор из крупнокалиберных ружей. Я чувствовал, что скоро мой черед, и думал, что по-настоящему я умер тогда, когда убили мою мать-слониху, просто моя смерть ненадолго оттянулась, вот и все. И я уже махнул… чем? Рукой?.. Махнул, короче, на то, что я был когда-то человеком. Плохим был человеком, разбазарил все, что было мне дано. Планида! Вот она, планида: умер я во время операции, и за свою дурную жизнь попал в тело слона. И здесь умер. Ну или скоро умру, без разницы. И что потом?.. Встречусь ли я с мамой? Или мне суждено переродиться еще в каком-то живом облике, еще ниже рангом?..
Господи, как я устал от всего этого! Сам виноват. Будь, что будет!
В какой-то миг, притащив бревно, я бросил его, но легче не стало. Напротив, ощутил такую тяжесть, мое огромное сердце билось с такими перебоями, что я уже не мог сделать ни шага. Или сам упаду, или пристрелят. И черт с ним! И вот краем глаза я увидал, как один из погонщиков идет ко мне, на ходу снимая ружье…
И провалился в никуда. Сперва полетел вниз, а потом – странно, ввысь, как будто должен был пробить некий незримый потолок. Так и случилось! Прямо физически я ощутил усилие, словно уперся во что-то… и прорвал преграду.
Открыл глаза. Бог ты мой!
Надо мной склонилось почти забытое женское лицо, сияющее улыбкой:
– Очнулись?.. Наконец-то!
Это… Да это же мой моложавый врач Ольга Ивановна. Господи!
– Ну, честно говоря, мы уже не чаяли… Так мотануло вас, хоть диссертацию пиши. Два месяца в коме! Редчайший случай. Можно сказать, на том свете побывали и вернулись.
Ага… Рассказать тебе про тот свет, ведь не поверишь. Нет, лучше промолчу. Я вновь на этом свете, и он снова белый! И золотой, и голубой, я это вижу по солнечному небу за окном!..
Но главное, что он все-таки белый.
Я улыбнулся этому, и тут в палату ввалились мастер Петрович и Васильев. Откуда узнали, что я вышел из комы? – ума не приложу.
– Андреич, здорово! – заорали они хором. – А мы к тебе! Вот, гостинцы принесли…
Ночью, отвернувшись к стене, накрывшись одеялом, я дал волю слезам. Не знаю, сколько времени я содрогался от рыданий. Вся жизнь вспомнилась, начиная с матери, которую я вовсе не помнил, лишь знал, что у меня была мать. Она умерла, когда мне было три года, отец быстро женился, им с мачехой до меня дела не было, бабушки тоже не сказать, чтобы любили меня, рос я как сорняк в поле… Ну и вот что, скажите, из меня могло выйти, кроме черствого скандалиста?! Вот тебе и планида. Чтобы стать человеком, мне потребовалось перестать им быть. Не потеряешь –
