общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина» (ч. 1 ст. 5). Объективное вменение, т. е. уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается (ч. 2 ст. 5).
Невиновное причинение вреда считается случаем или казусом. В ст. 28 УК РФ 1996 г., не известной прежде действовавшему УК РСФСР 1960 г., предусмотрены три разновидности казусов или случаев, когда лицо: а) не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия); б) не предвидело возможности наступления общественно опасного последствия и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть; в) предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
Слово «вина» употребляется в российском законодательстве и в обыденной речи неоднозначно. В словарях энциклопедических, этимологических, современного русского языка вина толкуется по меньшей мере трояко. В уголовном праве вина и виновность используются как синонимы и представляют собой особое родовое понятие умысла и неосторожности. Используемый уголовно-процессуальным законодательством термин «виновность» означает, по существу, наличие в деянии лица состава преступления. На таком понимании виновности покоится принцип презумпции невиновности. Часть 1 ст. 49 Конституции гласит: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». В данном случае вина понимается как констатация совершения преступления, наличия в действиях лица, конечно, не только его вины, но и всего состава преступления в целом; виновность – как преступление, виновность – как виноватость в преступлении. Аналогичное положение сложилось и с вердиктом присяжных: «да, виновен» равносильно «да, преступен, совершил преступление».
Полисемичность слова «вина» привела в 50-х годах XX в. к бурной дискуссии на страницах юридических журналов и в научной литературе, а также на научно-практических конференциях. Одни ученые трактовали вину исключительно как родовое понятие умысла и неосторожности. Другие понимали ее в смысле виновности (виноватости) в совершении преступления. Третьи полагали виновность основанием индивидуализации наказания. Наконец, четвертые интерпретировали вину как общее основание уголовной ответственности[226].
Дискуссия о вине оказалась столь бурной и упорной, с обоюдными обвинениями оппонентов во всех смертных грехах вплоть до политических, что она удостоилась оценки главного идеолога партии Поскребышева на XIX съезде КПСС: юристы-де так запутали вопрос о вине,
См.:
