я не пыталась выглядеть хорошей девочкой, просто так вышло.
– Что ж, одиннадцатый «бэ», знакомьтесь, ваша одноклассница, Милана Кицаева.
– Киса, значит, – раздается с задних парт грубо и немного лениво, но я не вижу, кто говорит.
Все перешептываются, кто-то присвистывает.
– Милана? А че не Мальвина?
– Киц-киц-кица!
– Фигурка огонь!
– Милая Милана, а новенькая ничего.
Я не реагирую. Я таких знаю. Это зверье, не дети.
Ориентируюсь на слух, глазами стараюсь не бегать. Разворачиваю свои внутренние локаторы на полною мощность. Первые парты мимо. Брюнетка на третьей – важная. Девчонка рядом – камеристка при королеве. Но это еще не то. Четыре парня на задних – вот кто мне нужен. Оттуда летят все основные комментарии и реакции. Я вижу троих, мажу по ним взглядом. Не то. Четвертого закрывает очкарик на предпоследней парте. Я чуть сдвигаюсь в сторону. Вижу локоть, крепкое плечо в синем бомбере. Позволяю себе заглянуть еще дальше. Широкое лицо, высокие скулы. Мы наконец встречаемся глазами. И из меня разом выбивает весь кислород. Зафиксируйте время смерти, у нас остановка сердца. Не проводите реанимационные мероприятия, пациент в слишком большом шоке. Мои зрачки, готова поспорить, расширяются, как будто я под чем-то. Грудная клетка застывает.
Окей, хорошая новость – я выкупила главного. Плохая – это тот, кто меня этому научил.
Глава 2
– А ну-ка тихо! – химичка стучит ребром учебника по столу. – Я сказала, тихо!
Но стадо ей уже неподконтрольно. Ржут, глумятся. Изучают меня с ног до головы. Но я смотрю только на него. А он – на меня. Узнал? Вряд ли. Слишком много времени прошло. Мне было двенадцать. Волосы, одежда – теперь все другое. – Все, кроме одного, но, надеюсь, парень этого не запомнил. А он дал мне важный урок, поэтому я-то всегда помнила мальчишку в белых кроссовках. Искала, конечно. И вот нашла. Зачем только сейчас?
Он смотрит на меня из-под полуопущенных век. Во всем облике сквозит наглость и какая-то сдержанная агрессия. Изучает мое лицо, волосы, спускается взглядом ниже, путешествует по ногам вместе с волной дрожи, которая меня охватывает. Возвращается к лицу. Потом наклоняется к соседу по парте и что-то говорит. Тот взрывается лающим смехом.
– Насмотрелись? – говорю жестко, и зверье удивленно притихает.
– Еще нет, – говорит он, и я узнаю эти ленивые нотки, – покрутись.
Теперь замолкают все. Даже химичка. Такое ощущение, что ей самой интересно, что дальше будет.
Я скрещиваю ноги и медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, раскинув руки в стороны. Кто-то снова присвистывает, что за тупая привычка.
Возвращаюсь в исходное положение и склоняю голову набок:
– Теперь ты.
– Кир, а новенькая с зубами, – говорит один из его парней.
Почему его? А здесь все его. Много ума не надо, чтобы понять.
Он встает, отодвигая стул, скидывает
