что мы задумали что-то нехорошее. Вы и так под подозрением милиции, могут и меня обвинить в соучастии…
– Но я не убийца!
– Я знаю, – дрогнувшим голосом сказала Умарова. – До свидания… и берегите себя!
Она развернулась и быстро двинулась к автобусной остановке. Я стоял в нерешительности. Расспрашивать дальше эту женщину было бесполезно – она или ничего не знала, или знала что-то, однако не собиралась со мной делиться информацией. Я двинул назад, обдумывая, что это всё значит. Складывалось впечатление, что профессор спрогнозировал сей печальный исход, если предусмотрительно написал письмо. Он знал, кто ему может угрожать и в чем причина его убийства. Но почему он доверил бумагу домработнице, а не мне? Ведь я был его коллегой, партнером и другом, в конце концов?
«Мне нужно извлечь письмо – и тогда картина станет ясной», – подумал я, уже подходя к своему подъезду. Почтовые ящики висели прямо у входа, и…
Тут до меня донесся крик:
– Не подходи ко мне!.. Не трогай меня!.. Вай дод, одамлар, ердам беринлар35!
Я подпрыгнул: голос принадлежал Нигарахон. Естественно, бросился на улицу, чтобы помочь. Разные мысли крутились в голове, но я понимал, что дело заходит все глубже и дальше. Со стороны дороги раздались звуки взревевшего мотора, визга колес, глухого удара и… истошные вопли женщин, видимо, чего-то узревших страшное и трагическое. У угла дома, где я остановился, передо мной открылась картина.
Нигарахон Атахановна лежала на дороге, раскинув руки. Её голова была в крови, и разбитый череп раскрывался, словно усталое лотосное цветение. На асфальте уже образовалась лужа алая, яркая, как ржавчина, постепенно разрастающаяся. Кожа лица была бледной, глаза были широко раскрыты, в них застыл ужас. Из разбитого черепа стекала на асфальт кровь, смешиваясь с пылью и грязью, создавая картину невыносимой трагедии. Внутренности черепа были видны, и этот кошмарный вид наводил страх. Сумка валялась в трех метрах от неё, словно она выпала из рук, когда Нигарахон пыталась спастись.
Машина, совершившая наезд, удалялась по улице академика Садыка Азимова с огромной скоростью. Преследовать мне её пешком было бессмысленно, да и не мне этим заниматься – номер наверняка люди запомнили, сообщат милиции. Две женщины и один мужчина крутились вокруг Нигарахон, но, судя по их жестам, все попытки оказать ей первую медицинскую помощь были тщетными.
– Она мертва! – крикнул мужчина, его лицо искажалось от ужаса. Это был средних лет мужчина с короткой стрижкой, в темной футболке и потертых джинсах, которые подчеркивали его широкие плечи. Он держал телефон в одной руке, а другой потирал лоб, словно в его голове не укладывалось то, что только что произошло. Его голос звучал хрипло и тревожно, и на мгновение я увидел в его глазах полное отчаяние.
Я же хотел было подойти к ним, как почувствовал, как кто-то сжал мою руку. Обернувшись, увидел перед собой взволнованную Индиру.
Она была бледной, глаза её блестели от слёз, а руки дрожали. Волнение
Вай дод, одамлар, ердам беринлар! (узб.) – Караул, люди, спасите!
