«Улисса».
Оглянувшись на Эми, Дорриго Эванс проговорил:
– Слова были первой прелестью, какую я только узнал.
5
Когда через час он проснулся, она красила губы вишнево-красной помадой, затушевывала свои горящие газовым пламенем глаза и поправляла волосы, придавая лицу форму сердечка.
– Эми?
– Мне пора уходить.
– Эми…
– А потом…
– Останься.
– Для чего?
– Я…
– Для чего? Это я уже слышала…
– Я хочу тебя. Каждый миг, когда ты со мной, я хочу тебя.
– …Слишком много раз. Ты уйдешь от Эллы?
– Ты уйдешь от Кейта?
– Надо бежать, – сказала Эми. – Обещала вернуться через час. Карточный вечер. Можешь себе представить?
– Я вернусь.
– Неужели?
– Наверняка.
– И что тогда?
– Вообще-то это тайна.
– Наша?
– Нет. Да. Нет, войны. Военная тайна.
– Что?
– Нас отправляют на кораблях. В среду.
– Что?
– Через три дня…
– Когда среда, я знаю. Куда?
– На войну.
– Куда?
– Откуда нам знать?
– Куда ты отправляешься?
– На войну. Она повсюду, война-то, разве не так?
– Я тебя еще увижу?
– Я…
– Мы? А мы?
– Эми…
– Дорри, я тебя еще увижу?
6
У Дорриго Эванса было такое чувство, словно пятьдесят лет прошли среди хрипящего дрожания где-то в холодильной установке. Таблетка от ангины начала действовать, давящая тяжесть в груди отпускала, покалывание в руке прекратилось, и хотя какие-то внутренние расстройства, не подвластные медицине, еще оставались в его трепещущей душе, чувствовал он себя вполне сносно, чтобы добраться от гостиничной ванной комнаты до спальни.
На обратном пути к постели он взглянул на ее обнаженное плечо, нежное и гладкое в изгибе, которое неизменно вызывало у него волнение. Она слегка приподняла лицо, подернутое сном, и спросила:
– Ты о чем говорил?
Вновь улегшись, обняв ее и прижавшись к ней, он понял, что она имеет в виду их прежний разговор, еще до того, как она уснула. Где-то вдали (словно бросая вызов всей меланхолии звуков раннего утра, доносившихся и вылетавших из их номера городской гостиницы) дико взревела машина.
– О Смугляке, – шепнул он ей в спину так, словно это само собой разумелось, потом, поняв, что это не так, добавил: – Гардинере. – Когда выговаривал, нижняя губа захватила ее кожу. – Не могу вспомнить его лица, – напомнил он.
– На твое лицо не похоже, – сказала она.
«Это тут совсем ни при чем, – подумал Дорриго Эванс. – Смугляк
