кто шлет эти письма? Сколько ему лет? Из какого он времени?
Хмыкнув, Роман убрал огурчик и откусил сэндвич.
– Ну как? – поинтересовалась Айрис.
– Что как?
– Тебе нравится сэндвич?
– Неплохо. – Роман откусил еще. – Но было бы лучше, если б хлеб не отсырел от этого жалкого подобия маринованного огурца.
– В твоих устах это наивысшая похвала.
– На что ты намекаешь, Уинноу? – ощетинился он.
– Что ты точно знаешь, чего хочешь. И в этом нет ничего плохого, Китт.
Они продолжали есть в неловкой тишине. Айрис уже начала жалеть, что пригласила его, пока Роман не нарушил молчание шокирующим признанием.
– Ладно, – вздохнул он. – Я чувствую себя обязанным извиниться за то, что сказал тогда. Когда ты только пришла в редакцию, я позволил себе поддаться предубеждению и подумать, что раз уж ты не окончила школу, то не доставишь мне никаких проблем.
Он сделал паузу, чтобы открыть сэндвич, переложить помидор и сыр и выбросить ломтик красного лука. Айрис наблюдала за ним с долей восхищения.
– Прости, что сделал о тебе поспешные выводы. Это было неправильно с моей стороны.
Она не знала, что ответить. Ей даже в голову не приходило, что Роман Кичливый Китт будет перед ней извиняться. Правда, она никогда не думала и о том, что будет сидеть с ним в парке и есть сэндвич.
– Уинноу? – Роман смотрел на нее, и почему-то в его голосе звучало волнение.
– Ты хотел меня вытеснить?
– Поначалу да. – Он смахнул с колен воображаемые крошки. – А потом, когда ты отхватила первое задание и я прочел твою статью… Я понял, что ты способнее, чем я думал. Что я ошибся в своих предположениях. И что ты заслуживаешь повышения, если заработаешь его.
– Сколько тебе лет, Китт?
– А на сколько выгляжу?
Айрис внимательно рассмотрела его лицо, легкую щетину на подбородке. Теперь, вблизи, она видела изъяны в его «идеальной» внешности. Он не побрился утром – наверное, не было времени. Она перевела взгляд на копну черных волос, густых и волнистых. Теперь она могла сказать, что он, встав с постели, сразу помчался на работу. Это заставило ее представить его в постели. Придет же такое в голову!
Ее молчание затянулось.
Роман поймал ее взгляд, и она невольно отвела глаза.
– Тебе девятнадцать, – предположила она. – Но душа у тебя старая, правда?
Он лишь рассмеялся.
– Значит, я права. – Айрис подавила искушение рассмеяться вместе с ним, потому что, конечно, смех у него оказался из тех, которые не просто слышишь, а чувствуешь где-то в груди. – А теперь расскажи о ней.
– О ком? О моей музе?
– О твоей невесте. Элинор А. Литтл, – уточнила Айрис, хотя ей было интересно знать, что именно его вдохновляет. – Разве что она и есть твоя муза, что было бы очень романтично.
Роман молчал; недоеденный
