родителей об их пропавшей дочери. Это их ответы. Я старался отразить это в своей заметке.
– Да, но здесь нет чувств. Нет эмоций, Китт. Ты задаешь родителям такие вопросы: «Когда вы в последний раз получали вести о вашей дочери?», «Сколько ей лет?», «Почему она захотела сражаться за Энву?» И ты приводишь факты, но не спрашиваешь, как они живут или что они могут посоветовать людям, которые переживают такой же кошмар. Или даже что газеты или общество могут для них сделать. – Айрис отдала ему блокнот. – Я думаю, в этой статье твои слова должны разить как нож. Читатели должны почувствовать эту рану в своей груди, даже если они сами никогда не теряли близких.
Роман пролистал блокнот и открыл на чистой странице. Поискав в сумке ручку, он спросил:
– Можно?
Айрис кивнула. Девушка смотрела, как он записывает ее слова изящным почерком.
– Ты упомянула, что твой брат пропал без вести. Не хочешь об этом рассказать?
– Он поступил на службу пять месяцев назад. Мы с Форестом всегда были очень близки. Поэтому когда он пообещал писать, я знала, что он напишет. Но проходила неделя за неделей, а писем все не было. Тогда я стала ждать письма от его командира – из тех, что посылают, когда солдат убит или пропал без вести. От командира тоже ничего не пришло. Поэтому у меня остается слабая надежда, что Форест все-таки жив, просто не может ничего сообщить. Или его отправили на опасное задание, и он не рискует выходить на связь. По крайней мере, так я себя убеждаю.
– И что ты при этом чувствуешь? – спросил Роман. – Как бы ты это описала?
Айрис молчала.
– Тебе не обязательно отвечать, – торопливо добавил он.
– Это как носить обувь, которая мала, – прошептала она. – Ты замечаешь это с каждым шагом. Как мозоли на пятках. Как кусок льда в груди, который никогда не тает, и ты можешь спать лишь несколько часов, потому что всегда думаешь, где он. Это беспокойство просачивается в твой сон. Жив ли он, ранен или болен? В некоторые моменты хочется оказаться на его месте, неважно, какой ценой. Просто чтобы узнать его судьбу и обрести покой.
Она смотрела, как Роман все записывает. Он помолчал, глядя в блокнот.
– Не возражаешь, если я процитирую тебя в статье?
– Можешь цитировать, но я предпочитаю остаться анонимной. Отри знает, что мой брат на войне, но больше никому в «Вестнике» об этом неизвестно. Я бы предпочла, чтобы так и оставалось впредь.
Роман кивнул.
– Мне очень жаль, Уинноу. Я про твоего брата.
Два добрых слова от Романа Китта всего за час? Поистине сегодня день сюрпризов.
Когда они начали собираться на работу, по парку пронесся порыв холодного ветра. Айрис поежилась в своем тренче, глядя на голые ветки, которые трещали над головой.
Интересно, не отдала ли она сейчас ненароком повышение Роману Китту?
9
Один фрагмент брони
Мамы дома не оказалось.
«Не паникуй», – сказала себе Айрис, стоя в пустой квартире. Эти слова она мысленно повторяла
