решилась Варвара Сергеевна. – Я случайно услышала про вашу выставку. Жаль, не знала, обязательно бы сходила.
– В Питере живете? – Парень продолжал смотреть в окно.
– Да. А где еще можно посмотреть ваши работы?
– Где? – Он повернул к ней голову. Его загорелое до красновато-коричневого оттенка лицо на мгновение озарила улыбка, и тут же, смущаясь, спряталась. – Где… – задумался он. – А вы в телеге есть?
– Конечно. Там все сейчас.
– Подписывайтесь на мой канал.
Он забил ей в телефон название.
– Так вы профессионал? Где учились?
– Нигде. Всегда любил снимать. Сначала на телефон, потом уже посерьезнее аппаратуру купил.
– А на войну как попали? Вы же не мобилизованный?
Профессиональным военным он явно не был.
– Нет. Но повестку ждал, как и все. Я на войне давно. Даже мешок походный не разбираю. Сначала ездил с нашими артистами и музыкантами, снимал концерты для ополченцев, покинутые деревни и дома, – запросто, будто беседовал со старой знакомой, откровенничал он – а теперь… снимаю наших героев, детей, людей, природу… Храмы вот начал снимать.
– С чем это связано?
Серега пожал плечами и задумался.
– Это сильно невероятно… Война же все, как в лупу, увеличивает. Плохое делается ужасным, прекрасное – великим. Война закончится, а вечное останется. Что разрушено – восстановим. В вечном наша сила.
Говорил он просто и без пафоса, его слова «дышали».
На секунды Самоваровой показалось, что ей отвечает другой Сергей – горячо и навеки любимый брат всей страны.
– Спасибо, – расчувствовавшись, она погладила военкора по плечу. – От меня и… от моей семьи, спасибо! За позицию вашу… От всего поколения!
– Да какая тут позиция, – с трудом пряча улыбку, отмахнулся Серега. – Я русский, это и есть позиция.
– А на господина этого коньячного внимания не обращайте, – немного сбиваясь от волнения, продолжала Варвара Сергеевна. – Сейчас таких много, критиканов и снобов. Это из-за страха. Мы уже старенькие, на нас обижаться нельзя.
– Это вы про Геннадия Леонидовича? – хмыкнул Серега.
– Который напротив вас сидел, умничал.
– Ну да, – снова хмыкнул он. – Но это вы зря… язвите. Вы еще вполне бодрячком, а Леонидыч наших уже лет пять поддерживает солидными суммами: собирает по своим богатеньким знакомым и от себя прилично отдает. Он, хоть и ворчун старый, но свой. И Петрович свой. А Артем, товарищ мой близкий, волонтерит с пятнадцатого года. Мы все здесь свои. Других уже не бывает. Других ветром сдуло.
И Серега смешно и как-то совсем по-детски развел руками.
– Ошиблась насчет Леонидыча. Нехорошо получилось! – смутилась Варвара Сергеевна.
Привычные для ее ближнего круга колкости, без которых она была бы не она, случалось, походя
