Матвей Иванович уважал его за это, за тихий голос, за то, как ловко он мог управляться одновременно с разрушительным Мятежным и ядовитой до кончиков пальцев Озерской. Эти дети – Матвею Ивановичу они казались детьми все равно – вызывали у него жалость пополам с иррациональным страхом перед неизвестным. Ему было смешно и жутко, когда он всерьез ловил себя на том, что иногда по-настоящему опасался вчерашних подростков. Они не были людьми. Им в этом было будто изначально отказано.
– Нет, только само тело. Ни следов, ничего, она будто из ниоткуда материализовалась в этом дурацком углу за киоском с шаурмой и ждала, пока ее найдет случайный собачник. – Матвей Иванович внимательно наблюдал за лицом мальчишки. В корнях Грина Истомина ему виделось что-то древнее, напоминавшее о картинках из книги «Сказки мира», хотя с детьми из Центра, конечно, не разберешь. И фамилия его не выдавала никоим образом. Мальчишка был тонким, очаровательным и окруженным целым набором легенд, одна невероятнее другой. Матвей Иванович не слушал, про себя даже удивлялся: раньше такие очаровательные мальчики с нежными, как у девушек, лицами, ничего, кроме вежливой брезгливости, в нем не вызывали. Но что было действительно важным, так это то, что Грин был здесь, чтобы работать.
Сейчас он склонил голову в каком-то птичьем жесте и выглядел, как всегда, крайне сосредоточенным и смертельно усталым:
– А причина смерти?
– Установить пока не удалось, нужно вскрытие. Но на первый взгляд она будто… Замерзла в снегу в зимнюю ночь? Вот только сейчас не зима. Ты за столько лет привыкаешь узнавать всякий криминал и внезапные трагедии типа сердечных приступов. И это не тот случай. Ваш профиль?
Грин куснул нижнюю губу, задумчиво прижал пальцы к переносице.
– Профиль точно наш, просто… – Он чуть качнул головой, явно уплывая куда-то в своих мыслях. Они успели отойти от тела, предоставив работу Мятежному. Говорят, он чувствовал волшебное присутствие. Говорят, мог бежать всю ночь и не устать. Говорили еще много чего, но сходились в одном: Марк Мятежный лучше всех. И хуже всех тоже.
– Почему Климова не приехала сама?
Грин вздохнул, выражение лица у него было неуловимо виноватым.
– Валли не поехала, потому что видение с убийством было у Саши. – Он замолчал так, будто это было достаточным объяснением, но встретился с вопросительным взглядом Матвея Ивановича и продолжил: – Саша и так упиралась изо всех сил. А если бы это выглядело как приказ, да еще под наблюдением Валли, мы бы здесь пробыли до утра, пытаясь заставить ее работать. Мы бы и не заставляли. Но девушку сегодня действительно может опознать только она.
Видения, мертвые девушки, глава Центра – Валентина Климова – и голоса, звенящие от напряжения в воздухе. Боковым зрением Матвей Иванович заметил Мятежного и Озерскую, готовность к бою в их позах: Саша выглядела так, будто еще секунда – и она на него бросится, зашипев предварительно, как кошка. На лице Никиты замер почти суеверный ужас.
