римскими легионами следовали торговцы, быстро и выгодно скупавшие рабов, которых римские войска добывали во время похода, на сей раз к Данубию.
Центурион кивнул, хотя ему были не по душе такие приказы.
Наместник вернулся в преторий.
Тулл приказал отвязать фракийца, и тот, освободившись от пут, рухнул на колени.
– Дайте ему воды, – приказал трибун.
Легионер протянул узнику флягу. Тот взял ее и жадно приник губами к горлышку. Тулл поразился тому, сколь сильна жажда жизни в этом сломленном, растоптанном человеке.
– Ведите его за мной, – распорядился трибун.
Двое легионеров подняли фракийца и толкнули в спину, чтобы тот шел позади их командира. Они пересекли римский лагерь, вышли за его пределы, перебрались через ров и достигли разбитых снаружи палаток, где располагался лагерь работорговцев.
К трибуну вышел грязный, высокий и сутулый мужчина, пропахший дешевым вином.
– Что сегодня предложит нам римское войско? – сказал он в знак приветствия.
– Вот, принимай, – ответил ему Тулл. – Цена обычная.
– На нем живого места нет, – посетовал торговец, желая сбить цену. – Едва держится на ногах. Для работы не годится.
Тулл посмотрел на пленника, затем на торговца.
– Этот человек очень крепок, поверь мне, – сказал он, и не только из желания поторговаться: это подсказывал ему опыт бывалого солдата. – Обсуди сделку с моими людьми.
Он повернулся и зашагал обратно в лагерь. Увидев, что солдат не собирается снижать цену, торговец с досадой сплюнул на землю. Затем прочистил горло и обратился к пленнику:
– Как тебя зовут, раб?
Вопрос торговца достиг ушей удалявшегося трибуна.
В следующий миг раздался звук пощечины.
– Я спросил, как тебя зовут, болван!
Тулл замедлил шаг и повернулся, чтобы понаблюдать, хотя вмешиваться не собирался. Этот раб больше не заботил его, как и прочих военных.
Фракиец молчал.
– Скорее всего, он не понимает латыни, – заметил один из подручных торговца.
Тулл знал, что пленник отлично понимает латынь. И греческий. Он слышал, как в лагере фракиец беседовал с другими заключенными на обоих языках.
– Сейчас ты у меня заговоришь, – сказал сутулый торговец и нанес еще несколько пощечин новому рабу, так что из носа у того хлынула кровь.
Наконец фракиец сглотнул, тыльной стороной ладони отер кровь с лица и отчетливо произнес:
– Мое имя – Спартак.
VII
Невероятное спасение
– Он называет себя Деметрием, – заметил Лабиен, когда они с Цезарем оказались на незнакомом острове и их разместили в палатке.
Вероятно, это была та самая
