что просил о чём-то другом. Вот о чём? Неужели так низко мог поступить, выгнав меня из квартиры в такой непростой день?
– Что? Нет! Откуда такие мысли? – деланно возмущается, а я вдруг чувствую, что к горлу подкатывает тошнота.
Уже четвёртый час дня, я с утра ничего не ела, и предчувствую, что второй обморок не за горами.
Не оставляю попыток собрать вещи, которые почему-то упорно вываливаются из обессилевших рук, а спиной чувствую прожигающий взгляд мужчины.
– Лиль, – неожиданно мягко обращается ко мне Красногорский, аккуратно берёт под локоть и поднимает, вынуждая оставить бессмысленную затею. – Может, уже прекратим этот театр абсурда и поговорим, как взрослые цивилизованные люди.
– Это цивилизованные люди делают всё, чтобы загнать другого человека в ловушку? – машу рукой на окна своей съёмной квартиры. – Признайтесь, Мирон Сергеевич, что вы всё подстроили, чтобы у меня просто не осталось выбора, – всхлипывая, размазываю слёзы по щекам.
– Я. Ничего. Не делал. Клянусь.
– Не верю, – отчаянно мотаю головой, чувствуя, что нахожусь на грани истерики.
– Твоё право, – пожимает широкими плечами. – Я предлагаю тебе помощь, в ответ прошу о маленькой услуге: всего лишь побыть моей женой какое-то время. Разумеется, только на бумаге.
– И всё? Только штамп? – уточняю, уже практически готовая согласиться на условия Красногорского.
Мне жить негде, маму с Машкой привести некуда, одежда верхняя, и та в квартире осталась. Почему-то куртку мою выбрасывать в окно хозяева не торопятся, неужели самим приглянулась?
– Только штамп, – клятвенно заверяет мужчина и открывает передо мной дверь лимузина. – Сядь, погрейся, перекуси, в конце концов, там полно еды.
Да, в автомобиле достаточно закусок и фруктов, только вот по пути к дому, где я снимала квартиру, мы с Мироном Сергеевичем ругались и спорили, не до перекусов было как-то.
– А вещи? – всхлипнув, взглядом указываю на груду тряпок под окнами квартиры.
– Там есть что-то важное?
– Моя одежда… – не успеваю договорить, потому что неожиданно к нам подходит молоденький парень в форме полицейского, представляется, показывает документы.
– Я сам разберусь, всё, не мёрзни, – Мирон буквально заталкивает мня в салон автомобиля, захлопывает за мной дверцу, а сам разговаривает со стражем правопорядка, периодически отвлекаясь на телефон.
Спустя несколько минут к мужчинам присоединяются возможные хозяева квартиры, что-то объясняют, размахивают какими-то бумажками. Не удивлюсь, если мужчина и женщина сказали правду, а вежливый риелтор и впрямь оказался аферистом.
С Мироном они, разумеется, разговаривают иначе: не трогают его своими ручищами, как меня некоторое время назад. Я не доверяю Красногорскому, но сейчас нахожусь в таком состоянии, что даже рада спрятаться за его широкой спиной и не участвовать в разборках.
Мне действительно нужно хотя бы просто перекусить, поэтому
