пришли, недалеко, слава Богу. Стойте здесь, ближе к колодцу не подходите. Сруб низкий. Еще споткнетесь, чего доброго.
Со скрипом повернулся колодезный ворот.
– Хорошо, добрые люди оставили здесь ковш. А то пришлось бы прямо из ведра. Пейте, Саша.
Саша взяла в руки холодный мокрый берестяной ковш и отпила из него несколько глотков.
– Еще.
– Я н-не хочу больше воды.
– Нужно. До дна.
Саша покладисто выпила все. Белоусов снова наполнил ковш из ведра и вложил ей в руки.
– Но я больше не могу. М-меня же вывернет.
– В этом и смысл. Вы сейчас не понимаете, но вам нельзя оставаться в таком состоянии. Потому пейте воду, иначе мне придется заставить вас.
Это звучало пугающе, и Саша сочла за лучшее продолжить пить. Потом ее в самом деле вырвало.
– Повторите, – сказал Белоусов. Что-то такое было в его тоне, отчего Саша послушалась.
После второго раза стало легче, но и тяжелее одновременно. Саша умылась, прополоскала рот. Прорезалось понимание, что совсем скоро ей станет ужасно стыдно. Хотелось этот момент оттянуть, но он неумолимо приближался.
– Что дальше? – тихо спросила Саша.
– Вы побудете под моим присмотром, пока не придете в себя. Давайте сядем на это бревно, например. Вот так. А теперь вам надо поесть.
Белоусов достал из кармана зачерствевшую краюху хлеба.
– Но это же ваше, – сказала Саша. К еде здесь все относились очень серьезно.
– Не спорьте, – сказал Белоусов. – Если вы не поедите сейчас, то завтра не встанете. Поверьте, я за двадцать лет в армии всякого насмотрелся и стал разбираться в таких делах куда лучше, чем мне хотелось бы. Завтра вы должны быть на ногах.
Саша взяла хлеб, разломила на две части и одну вернула Белоусову. Они ели в молчании, запивая водой из ковша. Ночь постепенно отступала, сдавая позиции рассеянной заре.
Способность осознавать действительность начала возвращаться. Лоб наливался тяжестью, что предвещало скорую головную боль. Отчаянно хотелось продлить состояние безмыслия и безмятежности еще хоть ненадолго. Но пить самогон она бы уже не стала, даже если б ей предложили. Впрочем, кажется, был другой способ.
Она знала, что нравится мужчине, который сидит сейчас рядом с ней. Месмерические техники для этого не требовались, женщины всегда угадывают такие вещи. Вел он себя тактично и сдержанно, никогда не допускал ничего двусмысленного. Но женщину этим не обманешь. Нет, она давно вышла из возраста, когда девушка за каждым задержавшимся на ее фигуре мужским взглядом немедленно прозревает великую любовь и стремление бросить весь мир к ее ногам. Ничего особенного в этом его интересе не было.
Но ведь ей сейчас и не нужно было ничего особенного.
Удивительно, но Белоусов был чисто выбрит… он брился каждый день, всегда, в любых условиях. Саша тряхнула головой, улыбнулась, подалась к нему и потянулась губами к его губам.
Он
