роскошь, как пустующие здания», – заявил Глава), в автосалонах стали судорожно открывать отделы полиции, переименованной обратно в милицию, детские сады и студии детского творчества – в зависимости от потребности каждого района, а в супермаркетах, продержавшихся чуть дольше, в них и до сих пор кое-где работали отдельные фермерские лавки и китайско-белорусские магазинчики «Братская помощь», стали появляться центры Просвещения или, как в случае с бывшим «Апстором», культурно-исторические центры. Разницы между ними, Василий Петрович понял это еще тогда, не было никакой. Все это были кинотеатры, с утра до позднего вечера крутившие отечественные фильмы, снятые по госзаказу. Стеклянная дверь, когда-то раскрывавшаяся автоматически перед каждым покупателем, сейчас была крест-накрест обклеена красной изолентой и на Василия Петровича никак не реагировала. Тому даже пришлось помахать рукой перед створками, но чуда не произошло.
– Крест наложить надо, – подсказал мужской голос сзади. – Вон Победоносец сверху.
Василий Петрович поднял голову: над дверью и прямо под вывеской «Ударник», в самом деле, висела икона Георгия Победоносца, побивающего змея. Пока он неумело крестился, мужчина полушепотом прочитал молитву и трижды поклонился закрытым створкам. Василий Петрович ожидал, что теперь это новый «сим-сим», и дверь только так отворяется, но створки не шелохнулись, а мужчина уже тянул его за рукав куда-то в сторону.
– Вы на «Страну»? Я правильно понял?
– Да, – кивнул Василий Петрович.
– Этот вход в режиме экономии. Через боковой пройдем, – объяснил мужчина. – Сеанс скоро начнется.
4
Иван Сергеевич, пока поднимались по черной лестнице на третий этаж, успели и познакомиться, и кое-что друг про друга выяснить, сам был из реабилитантов. В прошлом году успешно прошел заключительный этап социализации и теперь работал с вновь прибывающими.
– Разные попадаются, – туманно ответил он на вопрос Василия Петровича о подопечных. – Кто-то по сердцу социализируется, а кто-то только вид делает.
– И что, распознать таких можно? – Василий Петрович, задыхаясь и останавливаясь на каждой лестничной площадке, поднимался вслед за Иваном Сергеевичем.
– Распознаём, – бросил сверху Иван Сергеевич и остановился, поджидая отставшего на целый пролет Василия Петровича. – На ерунде обычно прокалываются. У вас-то как? Хотя, можете не говорить. На деле посмотрим.
– Значит, вы меня вести будете? – придерживаясь за перила, вновь остановился Василий Петрович.
– Значит, я и буду, – улыбнулся Иван Сергеевич. – Странно вам это?
– Что странного? – пожал плечами Василий Петрович.
– Ну, что бывший, а теперь жизни учит, – объяснил Иван Сергеевич и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Государство ж не зверь. Оно, простите за высокий слог, всех прощает,
