И как те, кто делает основную субстанцию единой, порождают все остальные вещи ее изменениями, полагая источником изменений редкое и плотное, так и эти философы говорят, что различия в элементах являются причинами всех остальных качеств. Этих различий, по их словам, три: форма, порядок и положение. Ибо, по их словам, реальное различается только «ритмом, соприкосновением и поворотом»; из них ритм – это форма, соприкосновение – порядок, а поворот – положение; ибо A отличается от N по форме, AN от NA по порядку, M от W по положению. Вопрос о движении – откуда и как оно принадлежит вещам – эти мыслители, как и другие, лениво игнорировали.
Что же касается двух причин, то, как мы уже сказали, вопрос, похоже, был задвинут ранними философами на самый дальний план.
Часть 5
Тем временем пифагорейские математики путем причудливых аналогий между свойствами чисел и видимых вещей пришли к мнению, что физические вещи состоят из чисел и что составные элементы числа (четные и нечетные, или неограниченные и предельные) являются конечными элементами вселенной. Чтобы провести это соответствие между числами и вещами, они позволили себе широкую свободу в изобретении воображаемых объектов. Некоторые из них, следуя намекам, бессистемно брошенным Алкмеоном из Кротоны, составили список из десяти контрастных пар «противоположных» принципов. Их доктрина неясна и запутанна, но ясно, что они хотели сказать, что элементы числа являются материальными причинами или составляющими факторами вещей. Элеаты, рассматривавшие Вселенную как простое Единство, были последовательно отстранены от исследования причинности, поскольку, по их мнению, все изменения и все процессы возникновения должны быть субъективными иллюзиями. Парменид, однако, позволяет несколько примирить монистическую доктрину с реальным опытом, поскольку, по его мнению, хотя бытие едино с точки зрения рационального мышления, оно многообразно с точки зрения ощущений. Поэтому в космологической части своей поэмы он рассматривает Не-Бытие как причинный принцип, противостоящий и координирующий с Бытием, и таким образом возвращается к своего рода дуализму. Более грубые взгляды Мелисса и Ксенофана не требуют рассмотрения.
Таким образом, мы видим, что все эти философы признают существование материальной причины или причин, хотя и расходятся во мнениях относительно их количества. Они также признают существование действенной причинности, хотя одни из них постулируют единый начальный импульс, а другие – пару противоположных импульсов. Пифагорейцы также приняли дуалистическое объяснение вещей, но они отличались от других мыслителей тем, что считали число и его элементы не предикатами некой разумной реальности, а реальной субстанцией или материалом, из которого сделаны вещи. Они также начали давать определения некоторым вещам и, таким образом, признавать принцип формальной причины, хотя и в грубой и поверхностной
