определены. Поэтому, руководствуясь примером Сократа и рассматривая всеобщее определение как фундаментальную проблему науки, он пришел к выводу, что объекты научного познания – это отдельный класс сверхчувственных сущностей, которые он назвал «идеями», и что соответствующие классы чувственных вещей связаны с ними особым отношением, которое он назвал «участием», а пифагорейцы – «подражанием». Природа этого отношения осталась необъясненной. Далее он утверждал, что предметы математики образуют третий класс сущностей, промежуточный между «идеями» и разумными вещами. Как и «Идеи», они неизменны; как и чувственные вещи, их существует множество. Идеи» являются причинами всего остального, их составные элементы в конечном счете являются составными элементами всего. Этих элементов два: материальный принцип, «Великое и Малое», и формальный принцип, Единое. Из союза этих двух вытекают «идеальные числа». Таким образом, он соглашался с пифагорейцами в том, что (1) числа являются причинами всего сущего и (2) что они являются независимыми сущностями, а не просто предикатами чего-то более конечного. Он отличался от них тем, что (1) принимал в качестве своего материального принципа или неограниченности дуализм «Большого и Малого» и (2) рассматривал числа как сущности, отличные как от чувственных вещей, так и от математических объектов. Таким образом, мы видим, что эта теория признает две формы причины, формальную и материальную. Кстати, он также следует примеру Эмпедокла, считая один из этих факторов, Единое, причиной Добра, а другой – причиной Зла.
После названных нами систем появилась философия Платона, в большинстве своем следовавшая за этими мыслителями, но имевшая особенности, отличавшие ее от философии италиков. Ведь, познакомившись в юности с Кратилом и гераклитовскими доктринами (о том, что все разумные вещи всегда находятся в состоянии потока и о них нет никакого знания), он придерживался этих взглядов и в более поздние годы. Сократ же, занятый этическими вопросами и пренебрегавший миром природы в целом, но искавший всеобщее в этих этических вопросах, впервые задумался об определениях; Платон принял его учение, но считал, что проблема относится не к разумным вещам, а к сущностям другого рода – по той причине, что общее определение не может быть определением ни одной разумной вещи, поскольку они постоянно меняются. Вещи этого другого рода он называл Идеями, а разумные вещи, по его словам, все названы по ним и в силу отношения к ним; ведь многие существуют благодаря участию в Идеях, имеющих то же имя, что и они. Только название «участие» было новым; ведь пифагорейцы говорят, что вещи существуют благодаря «подражанию» числам, а Платон говорит, что они существуют благодаря участию, меняя название. Но чем может быть участие или подражание Формам, он оставляет открытым.
Далее, кроме разумных вещей и Форм, по его словам, существуют объекты математики, которые занимают промежуточное положение, отличаясь от разумных вещей
