к вамВ мглистый приют теней,
В незримого царства
Укромный покой!
Несчетных мук в жизни дни
Жала испытал Эдип:
Да будет он богом возвеличен!
Силы подземные!
Необоримый зверь —
1570 Ты, что у врат всем открытых
Бодрствуешь день и ночь,
Ада жилец! Ада жилец!
Ты, чей вой
В тьме звучит,
Страшный в преданиях
Бездны полунощной
Грозный страж!
Кротко введи его,
Земли и Эреба
Суровая дщерь.
На тихий луг, где в тени
Мреет душ бесплотных рой.
Тебя молю: сон дай гостю вечный.
Эдип, селяне, вечным сном почил.
1580 Вот весть моя в немногих слов убранстве.
Но как он умер – вкратце не расскажешь:
Столь многих дел свидетелем я стал.
Почил страдалец?
Вытянул у бога
Он жребий вечной жизни для себя.
Но как? Безбольной, богоданной смертью?
Чудес немалых весть услышишь ты.
Ты видел сам, как он ушел отсюда:
Без помощи участливой руки —
Нет, сам ведя нас, проводник бесстрашный.
1590 И вот, придя к обрывистой стезе,
Что медными устоями недвижно
В глубоких недрах почвы коренится —
Остановился он у разветвленья,
Близ Полой Чаши, где погребены
Залоги дружбы вечной Пирифоя
С царем Фесеем. Здесь, среди святынь —
Скалы Фориковой, дуплистой груши
И каменной могилы – сел он, снял
Лохмотья ветхие и крикнул девам,
Ему воды проточной принести
Для омовенья и для возлиянья.
1600 Послушно дочери, на ближний холм
Деметры-Хлои отойдя, поспешно
Исполнили веление отца;
Омыв его, одели благолепно.
Когда ж во всем угоду получил он,
И всех желаний завершен был ряд —
Вдруг загремел подземный Зевс, и девы
От страха задрожали и, припав
К отца коленям, воплем безутешным
Заголосили; не было предела
Ударам в грудь и слез струям горючих.
1610 Эдип же, зов нерадостный услышав,
Сложивши руки над главами их,
Сказал им: «Дети, час настал мой ныне.
Уж нет у вас отца; прошли навеки
Для вас ухода тягостного дни.
Немало мук я причинил вам, знаю, —
Одним лишь словом искупляю их:
Такой любви не встретите нигде вы,
Какую к вам родитель ваш питал.
Все кончено уже; в путь новый жизни
Вы без меня отправитесь теперь».
1620 И плакали они навзрыд, руками
Обвив друг друга; наконец, устав
От плача долгого, умолкли все.
Все тихо стало. —
Вдруг какой-то голос
К нему воззвал. Страх нас объял,
