я брежу…
Чему удивляться, продрогла, температура, подумала я, увидев галлюцинацию.
Я увидала его…
Он стоял у подъезда. Как настоящий. В характерной своей меланхолии глядя вдаль. Вот достал сигареты, зажигалку, сейчас закурит.
Медленно поднял глаза на меня.
Я сделала шаг. Он – навстречу. Я остановилась. Под его ногами снег продолжил хрустеть – и тоже замолк. Не сводя с меня глаз, он вытряхнул сигарету, щелкнул, втянул огонек, вдумчиво выдохнул. До меня доплыл и дурманно накрыл запах дыма.
Позже, когда мы сбросим оцепенение, и отголосит истерика первой радости, он взахлеб мне расскажет, как перепутал время свидания и приперся на два часа раньше… А сейчас он курил, ошарашенно на меня уставившись. Докурив, взялся курить новую. У меня тоже все слова куда-то исчезли. Он закашлялся, отшвырнул сигарету.
Мы упали в объятья.
2
Начали встречаться.
Февраль, март. Потекло и подсохло. Застыло в томлении ожидания нового. Вот-вот должна была хлынуть всерьез весна. Ничего не происходило…
В апреле я пригласила его к себе.
Мы успели в достаточной степени познакомиться. Он жил в доме со шпилем, учился в университете, готовился стать биологом. Я поведала про общагу и про то, что привыкла рассчитывать на себя. Он водил меня в кино, угощал мороженым и витиевато рассуждал обо всем. Кроме одного. Это слегка беспокоило.
Ведь тогда, в поезде, мы целовались – и только.
Да, ждала большего. Чего? Того самого. О чем мечтает всякая девушка. С той поры как осознает двуполость мира, и особенно, как почувствует себя женщиной.
Насчет последнего, приврала. Женщиной я пока не стала. В том смысле, о котором подружки то и дело активно сплетничали, чем хвалились, чему завидовали, над чем потешались, о чем сквернословили и распространялись в самых сальных подробностях. Секс… Это популярное развлечение оставалось для меня таинственном словом. Колючим и сладким. Простым и непостижимым. Бурная жизнь общаги все чаще мне намекала на задержку в моем развитии.
Анюта, к примеру, давно с парнями спала. Периодически мне приходилось ночевать у знакомых, а наутро видеть ее довольный румянец и задорные лучики глаз. Рассказывали, будто однажды моя подруга отдалась за губную помаду. Хорошая косметика в то время стоила жуткие деньги. В общаге, помимо своих, жили студенты из дружественных стран. Многие промышляли фарцовкой. Анюта и впрямь красила губы иностранной помадой.
Я не верила россказням. Мало чего болтают. Смущало другое: ни у Анюты, ни у прочих, не было постоянного парня. Вот и мама внушала, провожая меня в столицу: «Будь с мужчинами осторожна. Им от тебя нужно только одно»…
Тем не менее, в кругу моих сверстниц считалось нормой утратить невинность еще в школьные годы. Наверное, треп. Однако не имевшие сексуального
