все. Не разбили, ибо вкладывать каждый из них умел. Но выстрел из полноценной болтовой винтовки не игрушка. И после пяти-семи сотен выстрелов любому не привыкшему к такому человеку хорошело.
Михаил же Васильевич, пользуясь этим моментом, и документ им подготовил. Все это испытание было задумано заранее. Как и бланк, в который лишь вписывали значения. А в конце перечень комиссии – с фамилиями и должностями. И вот эти начальники РККА с кислым усталым видом в этом перечне и расписались. Поставив также закорючку на каждом листе, дабы потом не возникали вопросы по подлогу.
Дело было сделано.
Идеологическая дорога для внедрения промежуточного патрона в той или иной форме оказалась открыта. Так что теперь если какая-то… хм… самка собаки откроет свой рот относительно необходимости вооружать пехоты оружием под полновесный винтовочный патрон – он легко этот рот заткнет. Бумажка-то получилась тяжелой. Против такой мало кто решится выступать.
Оставалось решить инженерно-техническую, финансовую и промышленную компоненту задачи. Но это выглядело намного проще, чем пытаться сломать дубовую кость под папахами этих генералов, донося до них очевидные в общем-то вещи…
– Лихо вы это все провернули, – тихо произнес Павел Павлович Сытин, подойдя к Фрунзе. – Я до конца был уверен, что Брусилов, Бонч-Бруевич, Тухачевский и прочие старые кадры вас съедят.
– Если бы не ваша помощь, у меня бы ничего не вышло.
– Моя? Увольте. Я лишь дал распоряжение своим людям произвести выборочные изыскания. С двадцать четвертого года изучая итоги той войны, мы кое-что накопили. Но мы как-то и не смотрели на этот вопрос в такой плоскости.
– Одна голова – хорошо, а две – лучше, три же, как поговаривают, уже целый Змей Горыныч, – улыбнулся Михаил Васильевич. – Свежий взгляд со стороны иной раз бывает полезен.
– И то верно, – встречно улыбнулся Сытин.
Павел Павлович был очень полезным и нужным для Фрунзе человеком. Грамотный. Толковый. Хоть и без особой фантазии. И, собственно, как командир слабый. Но нижние чины его любили.
Михаил Васильевич обратился к нему за помощью еще в ноябре. Запросив кое-какие интересующие его сведения. И Сытин, работавший в Военно-историческом управлении по исследованию и использованию опыта войны, охотно отозвался. Внимание наркома ему льстило. Особенно после провала на Южном фронте в октябре 1918 года, когда его задвинули едва ли не на дальнюю полку…
После этого пикника на стрельбище все разъехались заниматься своими делами. Которые горели. Ведь вон сколько времени потратили. Вот и Ворошилов отправился. К Сталину. Докладывать. Под ручку с Буденным.
– Интересно, – покрутив ус, резюмировал Иосиф Виссарионович, когда те завершили рассказ. – Как себя чувствует товарищ Дыбенко?
– К вечеру отпустило. Стрельба помогла, – ответил Буденный. – Рубка шашкой была бы лучше, но и с винтовкой – дело доброе.
– Фрунзе просил передать
