чуть было не «влетел» Борис в самом конце второго курса. А дело было так: однажды тихой майской пятницей подъехал Глинский на одну из своих «заповедных» парковок, прямо под стены виияковского общежития – «хилтона». Всё было как всегда, вот только неподалеку стояла девушка, явно ловившая такси или попутку. Борис ещё издалека её заметил, потому что не заметить её было нельзя. Невозможно. И дело было не только в её точёной фигурке и шикарной гриве тёмных волос. Она была… вся какая-то яркая, необычайно хорошо одетая для того времени. Фирменные синие джинсы с какой-то бахромой на бёдрах, лёгкие замшевые полусапожки на высоком каблуке, яркая красная блузка с расшитым воротом и короткий замшевый жилет – всё это было не только стильно и даже «эстрадно», но и явно дорого.
Глинский, останавливая машину, даже пожалел, что у него просто нет времени: через полчаса вечерняя проверка. Но не успел он досетовать на злую судьбу, как девушка сама направилась к нему быстрым шагом. Борис и глазом моргнуть не успел, как она открыла пассажирскую дверь.
– Не подвезёте? Я хорошо заплачу…
Глинский глянул в её лицо и ощутил, как по спине бегут мурашки. Лицо девушки было не просто красивым, оно было необычным, очень индивидуальным. Такое лицо с другим не спутаешь, а увидев один раз, уже не забудешь. Тонкие, практически европейские черты странным образом сочетались со смуглостью кожи и странным, каким-то кошачьим разрезом огромных зелёных глаз. Девушка улыбнулась, демонстрируя шикарные белые зубы, а от этой улыбки на щеках у нее заиграли потрясающие ямочки. Оцепеневший Борис с трудом сглотнул непонятно откуда взявшийся в горле ком и, помотав головой, пролепетал:
– Я бы рад… Но… Я – курсант… Я не могу…
В подтверждение своей курсантской участи Борис сбросил куртку, «разоблачившись» до хэбэ. Да так и остался. Незнакомка удивленно повела бровью:
– А что, курсантам запрещено подвозить девушек?
Глинский почувствовал себя полным дураком, понял, что краснеет, и ответил как есть:
– Да не запрещено. Просто… Я – в «самоходе».
Девушка недоуменно обвела глазами салон автомобиля:
– В самоходке? Ваше «ландо» больше похоже на… э-э-э… самокат.
Борис фыркнул:
– «Самоход» – это самовольная отлучка. Ну когда без разрешения…
– A-а, – понимающе закивала девушка, – беглый, значит?
– Ну… вроде того.
– Поня-ятно… К девушке своей бегали, наверное?
– Нет, – Глинский покачал головой, снова почувствовал, что краснеет, и простодушно добавил: – К маме.
– Как трогательно.
Незнакомка снисходительно улыбнулась, но сказать больше ничего не успела, потому что из-за угла ближайшего дома вдруг выскочили три мужика.
Их можно было принять за братьев несостоявшейся Бориной пассажирки: они тоже были высокими,
