я попаду в иное временное и пространственное измерение, и следующий виток спирали жизни, несущий лавину новых впечатлений, страстей, ошибок и самых неожиданных поворотов судьбы, начнет стремительно раскручиваться…
Глава 3. Варенье из лепестков роз
Машинист протянул состав до самого края, вероятно, до того места, где перрон всегда обрывается осыпью из крупного, покрытого угольной пылью, щебня. Наш вагон поравнялся с застекленным павильоном под вывеской: «Остановочная платформа Кувшинка, отд. Зап. Сиб. Жел. Дор.» Пассажиры, – с обмотанными несвежими тряпицами тяпками, корзинками, котомками, торбами, стеклянными банками под заготовки в сетках-авоськах, кое-кто тянущий кусок фанеры в зубах, а кто-то и рулон обоев – в хозяйстве все сгодится, – с горем пополам выгрузились, и поезд ушел, дав два прощальных гудка и обдав народ жарким ветром. Толпа дачников на платформе быстро редела, растекаясь по тропинкам и дорожкам в разные стороны. Наш пожилой попутчик чуть замешкался, пока грузил табурет на свою колесницу да накрепко обвязывал его веревкой для надежности, а справившись с задачей – махнул нам рукой и заковылял в сторону бора. Мы же с Соней пока не сдвинулись с места, так и стояли, что называется, мозги на раскоряку.
– Как я теперь пойду-то? – стонала Соня, опираясь на мой локоть.
– Ты что, туфли купила на два размера меньше?
– То-то и оно. Я же не виновата, что тридцать седьмого не было. Пришлось брать, какой давали. Думала, на даче потихоньку как-нибудь разношу.
Несчастная девочка чуть не плакала.
На ее ноги было страшно смотреть. Похоже, жара их доконала. Края туфель врезались в отекшую посиневшую плоть. В районе носка полированным блеском выделялись круглые бугорки – это костяшки поджатых девичьих пальцев выперлись, вспучивая чудесно мягкую эластичную обувную кожу. Просто-напросто им, бедным, некуда было деваться.
– Разувайся. Других вариантов нет, – строго приказала я подруге.
– Ты что?! До дачи еще шлепать и шлепать, – выкатила Сонька глазищи, – и вообще, что обо мне люди скажут? Решат, оборванка какая-то!
Я, недолго думая, сбросила свои удобнейшие тапки без задников, засунула их в боковой карман сумки и беспечно заявила:
– Плевать. Пусть думают, что мы с тобой из «Общества Босоногих».
Мой пример подействовал на расклеившуюся подругу безотказно. Она тут же присела на низенький, крашеный серебрянкой заборчик, который огораживал придорожную клумбу, и, прилагая немало усилий, вздыхая и охая, как старуха, освободилась, наконец, от своих оков на микропорке. Посидела, зачем-то ощупала подошвы и пятки, словно проверяя, все ли на месте, морщась от боли, пошевелила распухшими пальцами… И, о чудо! Отек стал спадать на глазах.
На краю станции обнаружилась колонка. Очень кстати – пить хотелось давно, с самого города. Вода была
