не сомневался, что Марийка пойдет на все это ради нас.
– Хорошо. Сколько вам будет нужно времени на окончательное приведение ваших дел здесь в порядок?
– В идеале неделя, наверное.
– Три дня, Влад. Больше мы вам предоставить не в силах. Я надеюсь, вы сразу же пришли ко мне, как узнали о том, что вами интересуются?
Здесь я мог быть полностью откровенным.
– Да.
– Ну вот и хорошо. Что вы намерены сейчас делать?
– У меня тут сегодня должны были друзья выступать. Может быть, спуститься поискать их?
– Отличная идея. А во вторник к этому же времени приходите в «Карту». Вот только с вашей женщиной придется решать позднее. Вы должны понять, что так же быстро, как и с вами, уладить с ней не получиться. Вам нужно будет подождать несколько месяцев, Влад.
Ничто даже не дрогнуло, не колыхнулось в душе.
Наверное, внутри себя я все время знал об этом и просто не пускал это знание наружу, к поверхности разума.
Это будет достаточно тяжело. Но не смертельно.
– Мы подождем, – вслух сказал я.
И откуда же во мне такая уверенность, что мы действительно подождем, что эти долгие месяцы (а я ведь даже не знал, сколько их будет), вдали друг от друга, и я, и она жить будем только этим ожиданием, сомнамбулическим, нерассуждающим ожиданием встречи, и весь остальной мир будет как черно-белое кино, без ярких красок, острых запахов, звонких звуков?.. Откуда во мне вообще такая уверенность, что она непременно согласится, порвет со всем, среди чего выросла и что, несмотря ни на что, ни на какие оговорки и эвфемизмы, все же любит, пускай не слишком горячо, но все-таки вполне искренне?..
– Кстати, я правильно догадываюсь о том, кто эта женщина? – Маргарита назвала полное марийкино имя.
– Что?.. Ах, да, конечно же, это она, – послушно подтвердил я.
– Ну и хорошо. Тогда до вторника.
Я поднялся с кресла. Как же все оказалось просто… Кто бы мог подумать.
И, в общем-то, не очень даже похоже на шпионские романы. Странно.
Я пошел вниз: искать Крэша с Татьяной. Сейчас все это казалось каким-то нелепым, придуманным и чужим. Это была не моя жизнь. Не та, которую я себе выбрал, не та, в которой мне вообще хотелось бы жить.
Как будто кто-то проложил за меня дорогу, прямую линию, и я теперь слепо несусь по ней, вперед и вперед, не думая, не рассуждая, не имея никакого выбора, возможности свернуть или остановиться.
Скоро я буду дома.
Почему-то даже эта мысль не принесла никакой радости.
…Странно, но никого из своих (друзей? приятелей? ни на кого не похожих незнакомцев, с которыми на миг свела меня судьба на Стене?) я не нашел. Так что пришлось мне допивать свое пиво в одиночестве.
А Фил на мой вопрос о том, куда же все подевались, рассказал о том, что музыканты, отыграв положенное, вопреки обыкновению не стали оставаться на хмельные клубные посиделки, а сразу же собрали инструменты и укатили домой. Значит, не придется нам попрощаться, грустно подумал я.
Так
