него вдруг накатила такая дурнота, что умереть впору. Это ощущение было ему не в новинку, и продолжалось оно всего минуту, но Бруно взмолился про себя: «Только бы она не предложила позавтракать до отъезда, только бы не произнесла само слово „завтрак“». Он напряженно застыл, боясь пошевелить хоть мускулом, и едва дышал приоткрытым ртом. Зажмурив один глаз, он следил, как мать приближается к нему в голубом шелковом халате, подперев рукой один бок, и смотрит на него так, будто видит насквозь… Впрочем, нет, ничего она не видит – она даже ни капельки не сощурилась и вообще улыбается.
– Ну? Что вы с Уилсоном замышляете?
– С этим придурком?
Мать села на подлокотник его кресла:
– Парень умеет перетянуть все внимание на себя. – Она потрепала сына по плечу. – Пожалуйста, не делай совсем уж больших глупостей, милый. Я стеснена в средствах и не смогу за тобой подчистить, если что-нибудь натворишь.
– А ты заставь его еще раскошелиться. Пусть и мне тысячу отстегнет.
– Милый… – Она положила ему на лоб прохладные пальцы. – Мне будет тебя не хватать.
– Я наверняка приеду туда послезавтра.
– Давай повеселимся в Калифорнии!
– Ладно, ладно.
– Ну почему ты с утра такой бука?
– Я не бука, мам.
Она убрала с его лба свисающую прядь волос и удалилась в ванную.
Бруно подскочил и крикнул, стараясь перекрыть шум воды:
– Мам, я тут сам заплачу по счету, деньги у меня есть!
– Что, мой ангел?
Пришлось подойти к двери и крикнуть еще раз. Потратив на это все силы, Бруно снова рухнул в кресло. Он не хотел, чтобы мать узнала о его звонках в Меткалф. Если не узнает – никаких проблем. Она не особенно-то расстроилась, узнав, что он решил тут задержаться. То есть могла бы расстроиться и посильнее. Может, все-таки решила поехать с этим болваном Фредом? Бруно с трудом заставил себя встать, чувствуя нарастающую неприязнь к Фреду Уайли. Хотел бы он объяснить матери, что остается в Санта-Фе для величайшего в своей жизни дела. Знай она хоть малейшую долю его намерений, она бы не наливала сейчас ванну, не обращая на него никакого внимания. Хотел бы он сообщить ей, что очень скоро их жизнь изменится к лучшему, потому что он готов сделать первый шаг к избавлению от Капитана. Даже если Гай откажется выполнить свою часть уговора – не важно. Главное, что, убив Мириам, он подтвердит свою правоту. Идеальное убийство возможно. И однажды ему подвернется кто-то, кто согласится пойти на такую сделку. Бруно опустил голову. Разве можно поделиться этим с матерью? Она и слушать не захочет об убийствах. Она воскликнет: «Какой ужас!» С тоской и болью он смотрел на дверь ванной. До него дошло, что он никогда никому не сможет об этом рассказать. Никому, кроме Гая. Бруно сел.
– Ну ты и соня!
Мать хлопнула в ладоши у него перед носом. Бруно заморгал и улыбнулся. Мать поправляла чулки, и он с грустью подумал: как много всего произойдет, прежде чем он снова увидит ее ножки. У нее были такие стройные ножки, Бруно всегда ими гордился. Самые красивые на свете,
