мадемуазель Голубцовой пока на руках графини, но что самое важное, я сейчас был у доктора, который лечил покойную. Он положительно уверяет, что отравления не было и отвергает с таким жаром, что я возымел подозрения…
– Ну и что же? – перебил господин Гульд.
– И пригласил к себе ассистента господин Дюбуа, который был на консилиуме!.. Я его жду с минуты на минуту…
– Но позвольте, какой болезнью, предполагает господин Пельтье, умерла мадемуазель Голубцова?
– Нервным ударом… столбняк… Потом тетанис и смерть!..
– Не говорил ли доктор, что труп чернел? – пытливо спросил Гульд.
– Да, он говорил, что этот симптом заметил один из докторов, но что он на следующее утро осматривая труп и нашел его вполне нормальным…
Раздавшийся в это время звонок прервал разговор. Комиссар тотчас вышел и скоро вернулся с молодым человеком большего роста, с всклокоченной шевелюрой, в очках и с докторским набором под мышкой.
– Это пациент? – спросил он грубо, обращаясь к комиссару и показывая на господина Гульда.
– Почти, – отозвался не без улыбки Фигье.
– Я вас не понимаю? Говорите ясней, – настаивал доктор.
– Он и я – мы оба хотим спросить у вас совета в одном очень щекотливом деле…
– От щекотливых увольте… Я лечу только там, где диагнозы верно поставлены, – грубо отозвался доктор.
«Российский нигилист», – подумал Гульд.
– Что же вам от меня угодно. Я вас слушаю, и предупреждаю, у меня время и мало, и дорого.
– Дело вот в чем, – начал комиссар: – вы, как я слышал, лечили одну русскую, которая умерла в доме графини Мирабель.
– Лечил? – воскликнул доктор. – Нет, вы ошибаетесь, я был призван констатировать агонию и присутствовать при смерти!..
– Мы оба принимаем большое участие в судьбе покойной и обращаемся к вам с убедительнейшей просьбой сообщить нам, какой болезнью умерла пациентка?
– Об этом извольте справиться у светил науки, высокочтимого доктора Пельтье и глубокопочитаемого доктора господина Бреви. Они ставили диагноз. Им лучше знать…
– Но нам весьма важно знать ваше мнение, господин доктор… – сказал американец. – Мы верим вам гораздо больше, чем вашим рутинерам-коллегам… Что это была за болезнь?
– Тут не было болезни… Тут было или убийство, или самоубийство!.. – воскликнул доктор.
– И вы уверены в этом?.. – спросил комиссар.
– Если бы я был уверен в этом, как в том, что теперь стою пред вами, мое донесение было уже у господина прокурора республики.
– В чем же заключается ваше сомнение? – быстро спросил господин Гульд.
– В том, что, ясно видя следы отравления каким-то таинственным ядом, я не могу определить, которым оно произведено… Симптомы так новы, что я окончательно потерял нить… особенно один…
– Почернение
