и узнала об этом, очень ругала тётушку и мать: «Зачем вы тогда это сделали? Может, та прабабушка меня тогда и прокляла, что так болею с самого детства? Ведь я носила сшитое из украденного у бабушки отреза».
Насколько были неприязненные отношения у Агафьи к своей дочери, показывает такой случай. Однажды Анну поносили лошади, и она сильно разбилась. Агафье сообщили: дескать, твою дочку кони поносили, лежит без сознания, подойди к ней. Та спросила: «А она живая?» Ответили, что да, живая. «Тогда не пойду, – сказала Агафья, – если бы мёртвая была, то, может, подошла б. А к живой не пойду». Но дочь тогда выжила, и детей своих поженила, и внуков дождалась.
5
Когда Поле исполнилось двенадцать лет, её отправили в город Лиду к дядюшке – брату отца – нянчить детей. Она потом рассказывала, что детей было двое: мальчик лет семи и девочка трёх-четырёх лет по имени Неонила. Дядя был весёлый, работал на железной дороге. Жена его – модница, нигде не работала, любила красиво одеваться, гулять по городу, покупать себе наряды и разные сладости. (Поля рассказывала, что такие вкусности та позволяла себе, «аж во рту тает».) Дядя в шутку напевал, встречая свою супругу, нарядную, пахнущую дорогими духами, возвращающуюся домой:
Жена моя, красавица,
По городу шатается,
Извозчики ругаются,
Что лошади пугаются.
Та сердилась. Но он успокаивал её: мол, извини, я же пошутил так. Та женщина, видно, была не очень хорошей хозяйкой. Однажды Поля видела: на полу на какой-то бумаге или газете лежали сельди и стоял недалеко детский горшок. Нечаянно этот горшок кто-то опрокинул, и содержимое его вылилось и потекло по полу прямо под эти сельди. Она их тут же подняла, вымыла и уже на обед подавала на стол своему мужу.
Спустя годы, уже будучи бабушкой, Поля как-то рассказывала про этот случай своей биографии. Сын Борис, слушая эту историю, вдруг спросил:
– И ты ничего дяде не сказала, как всё было?
– Нет, – отвечала Поля, – чего я буду ему об этом говорить.
– Эх ты, – упрекнул он мать, – а я бы так не смог, я бы всё равно своему дяде об этом рассказал. Я бы не утаил…
Ещё Поля рассказывала, что дядя любил, чтобы ему кто чесал пятки. Совсем как у Гоголя в «Мёртвых душах» Коробочка спрашивает у Чичикова: не желает ли он, чтобы ему перед сном почесали пятку, мол, её покойный муж подобное очень любил. Дядюшка говорил Поле: мол, ты мне чеши пятки, а я тебе буду за это по копейке платить. Кстати, сама Поля ужасно боялась щекотки. Будучи уже бабушкой, когда лежала на печке, вытянув во сне босые ноги, и кто-нибудь из внуков подкрадывался и щекотал ей пятки, сердилась не на шутку.
Полю там научили ставить самовар и заваривать чай. И всё бы было хорошо там, в городе Лиде, в семье дяди. Может, и долго она там оставалась бы, если бы не случилось следующее.
Поля подружилась с соседской девчонкой, та была несколько старше. И, может, это была даже не дочка
