несуразность встречи и прочие свои промахи. Женщина средних лет, должно быть, и была той самой бабой Клавой. А старуха, судя по недавнему диалогу, ее матерью.
Через полчаса он уже лежал на широкой кровати, отдыхая от сытного домашнего обеда и любуясь через окно на предвечернюю деревенскую идиллию. Многострадальные джинсы качались на теплом ветерке, выстиранные заботливой хозяйкой. Старуха кормила кур, которые бегали за ней по пятам, пытаясь ухватить из обшарпанной миски самые лакомые кусочки.
За забором радовали взгляд высокие подсолнухи и разноцветные мальвы. Дальше, убегая за горизонт, тянулись березовые посадки, по берегу кучковались круглые шапки ракит, за рекой синели остроконечные верхушки елей, за которые небрежно цеплялись ленивые матрешки-облака.
И так все это гармонично сплеталось в единую щемящую картину, масляной краской ложащуюся на утомленную переживаниями душу. Так успокаивало. Так настраивало на прагматический лад, что Ярослав решил не торопиться. Следовало основательно обдумать полученные от бабы Клавы оперативные сведения. И спланировать свои дальнейшие действия. А уж потом…
Потом матрешки трансформировались в скачущих на боевых конях всадников, – можно и о третьей звездочке подумать. А что? Пока майор отлеживается, мы и без него шухеру наведем. Нам высокие чины не указ. Подумаешь, бизнесмены. Подумаешь, миллионеры! Подумаешь, святые отцы! Перед законом все равны! Нашли, понимаешь, козла отпущения! Да, не богат. Да, грешен. Да, не от мира сего. Но за это никто не позволял вам человека уничтожать! НИКТО!
В синем небе появилась стайка птиц. Ласточки. Или стрижи. Или буквы… Статья в газете? Точно! «Обыкновенный подвиг старшего лейтенанта Я. Пукеля». Красиво звучит! И по существу…
Губы Ярослава расплылись в блаженной улыбке…
– А может, чайку? Самое время перед банькой…
Ярослав с трудом пробился сквозь газетные строки и улыбки фанаток.
– Какой еще чай?
– Так ведь восьмой час, милок. Я баньку затопила. Сам же просил…
– Как восьмой? Чего восьмой? Утра или вечера?
– Я же предупреждала: спится у нас на чистом воздухе. Хорошо спится.
– Ох ты… Я сейчас. Давайте чаю!
Хоть бы ушла поскорее!
Метание по комнате. Поиск джинсов. Взгляд в окно. Стон. Страдальческие гримасы. Вытряхивание вещей из рюкзака. Есть контакт! Мама настояла на второй паре брюк. Как же он любил свою маму! Быстрее! Задом наперед! Вот зараза! Еще дубль. В яблочко! Точнее, сразу в оба. Теперь кроссовки. И зашнуровать, чтобы никаких поползновений…
– Уже лучше…
И вдогонку заботливое:
– А как же чай?
– Потом, потом, уважаемая Клавдия Романовна! На обратном пути. Благодарим покорно…
И уже за калиткой, ступая по вполне цивилизованной тропинке – и никаких срезов по пересеченной местности – Боже упаси!
– Кому
