вклинив меж слушателей свой любопытный нос, качал обнаженной лысиной Степаныч, маленький сутулый старичок, большой врун и любитель невероятных историй. – Не зря он с ней все возился.
– Интерес был. Стал бы он с ней просто так возиться. На деньги рассчитывал, – твердо проговорил скорняк Василий Фомич, сидевший в сторонке на табурете. Был он приземист, с покатыми круглыми плечами и походил со спины на куль муки.
– Ты, Фомич, все на деньги переводишь. А Пашка-то наш сирота, вот, может, и потянулся. Хотя, если подумать, кто ж его знает, – засомневалась баба Вера, – куда эта Клара пенсию свою складывала.
– А неплохая, в сущности, старушка была, – объявил Юра, наливая себе еще одну стопочку. – Надо бы поминки отпраздновать.
Кузьма Захарьевич помалкивал, думал свою думу, поглядывая на оживленного и самодовольного Юру, который успел уже, пользуясь минутой, выманить у дворника Касыма еще одну бутылку водки и отпить около трети.
Многое было неясно для полковника, а потому сомнительно. Взявшись за телефон, он, как и было приказано, первым делом набрал номер бюро и вздохнул, запасаясь терпением, ибо знал наверняка, что услышит короткие гудки, что дозвониться будет очень и очень непросто. Но дозвониться оказалось на самом деле проще простого. Полковник не услышал никаких гудков – ни коротких, ни долгих, а услышал сразу отзывчивый и чуткий голос, который прозвучал так близко и отчетливо, что Кузьма Захарьевич принужден был даже оглянуться – не за спиною ли у него стоит собеседник.
– Простите, – начал Кузьма Захарьевич обескураженно, – мне нужно бюро…
Но голос прервал:
– Это именно бюро. «Эдем-сервис». Секция старых большевиков.
Слова эти сразу показались полковнику слишком несерьезными, ерническими. Не так, по крайней мере, должны отвечать на звонки в подобных учреждениях. Правда, Кузьме Захарьевичу не приходилось никогда связываться с похоронными бюро, но он сразу почувствовал недоверие к этому неприятному голосу.
«Что за организация старых большевиков? – думал полковник. – Давно уже никаких большевиков в помине нет. Хотя, может быть, там, рядом со смертью, все это как-то устойчивей держится и никакой перестройки не было».
Поразительно было и то, что едва Кузьма Захарьевич назвал фамилию покойной и, пожевав губами, приготовился медленно и разборчиво произнести трудное имя-отчество, как снова был перебит:
– Мы уже в курсе. Клара Карловна. Деятель первой категории. Не затрудняйтесь, пожалуйста, адрес известен. Всегда готовы!
После этого странного прощания полковник услышал короткие гудки отбоя.
Не прошло и десяти минут после этого разговора, как в квартиру уже входили трое крепких мужчин с бритыми подбородками и с черными повязками на рукавах. Быстро скользнули глазами по лицам хозяев и деловито проследовали в комнату покойной. Причем наблюдательному полковнику показалось, что один из них, приостановившись,
