«И как это ты умудряешься так хорошо держать себя в форме в твоём возрасте?» уже нельзя будет так просто отмахнуться или отшутиться…
И всё же, и всё же, и всё же…
Верена, сделавшаяся ни-шуур год с лишним назад, приняла свои силы, несомненно, намного легче, чем это в своё время удалось сделать Диане. Конечно, девчонка была потрясена открывшимся ей закулисьем, историями о вечном противостоянии ни-шуур и тули-па, о бесконечных попытках ни-шуур сберечь мир от представителей своей же расы, которые раз за разом пытались этот мир уничтожить. Но Верена, тем не менее, держалась молодцом даже тогда, когда враги в первые же дни попытались отнять её жизнь… а бессмертие для той до сих пор оставалось больше некой отвлечённой философской концепцией, нежели реальностью.
Может быть, отчасти девчонку всё-таки хранила её молодость – как ни крути, а в двадцать лет многие печали, которые несёт с собой вечная жизнь, видятся ещё гораздо более абстрактными, нежели в тридцать или в сорок. А может быть, Верену хранило как раз то, что Хаук тогда предпочёл не рассказывать ей сразу обо всём.
Когда-нибудь Диана обязательно поговорит с ней об этом.
Когда-нибудь попозже…
В конце концов, бессмысленно проецировать на других свою собственную хандру.
– Он человек, девочка моя, – негромко сказала Диана наконец. – Ты никогда не сможешь остаться с ним надолго…
– Ты знаешь, Диан, – Верена сделала последний глоток кофе и поправила нацепленный на шею серебряный замочек на толстой цепочке. – Вообще-то я пока что не вижу в этом никакой особенной проблемы.
– Босс, а ты… ну, ты уверен, что они там у меня пойдут за такую цену? – в голосе Мэйсона мелькнула растерянность.
На металлическом журнальном столике между двумя промятыми диванчиками в полосатых чехлах неопрятной горой валялись блестящие упаковки с чипсами, орешками и ещё какой-то ерундой и громоздились пустые бутылки. Правда, пиво сейчас сосал, кажется, один только Бугор – Кейр и Мэйсон дисциплинированно довольствовались колой.
«И то верно, – лениво подумалось Аспиду. – В такую-то рань…»
– Я уверен, что за настоящие волновики ребятки из твоей элитной Академии готовы будут отстегнуть нам даже и больше, – откликнулся Кейр. – Иначе меня это сильно напряжёт, а ты ведь не хочешь меня сильно напрягать, ведь верно, младенчик?
Аспид довольно быстро привык к тому, что для него больше не существовало никаких иностранных языков. Год с лишним назад, сделавшись тули-па, он сперва долго не мог отделаться от ощущения, что в мире все разом заговорили по-русски. Какой-нибудь смертный, откуда бы он ни был, всегда различал твою речь как родную, если только ты сам этого хотел (но это если говорить с ним лично или по телефону, а вот в записи это со смертными почему-то уже не работало, вернее, для этого необходимо было очень уж по-особенному сосредоточиться). И любые фразы на незнакомом языке тоже каким-то образом сразу же делались ясными…
