ждут, пока Россия сама немцам рога скрутит. А потом придут на готовенькое – добычу делить, – вставил Стребыкин.
– Россия – сама?! – Орлов в голос расхохотался. И, вдруг посуровев, заявил, как с трибуны: – Россию спасут только Бог и Америка! Америка – самая сильная держава!
– Ну да! «Мы сидели у вагоне и толкали паровоз», – продекламировал Чаговец. – А у самих только жвачка на уме да проститутки в салонах.
– А кто вам ремонтировал корабль: менял прогоревшие заглушки дизелей, сделал вот эту крышу над ограждением мостика? Разве не американские рабочие?
– Правда, – согласился Стребыкин. – Но при этом Том Силвер, слесарь, говорил, что, мол, сейчас хорошо: пока есть война – есть работа… Нет, вы поняли? – повернулся он к товарищам. – У нас люди под бомбами гибнут, а ему хорошо! «Есть война – есть работа!»
Орлов презрительно сплюнул за борт и стал спускаться по трапу вниз.
– Культура аж прёт! – проговорил вдогонку Морозов.
Спустя несколько минут на палубу вышел замполит лейтенант Шаповалов.
– Жалуется на вас американец, – пожурил он матросов. – Пропагандой, говорит, занимаетесь, в коммунистическую веру хотите его обратить…
– А он не занимается?! «Только Бог и Америка спасут Россию!»…
Шаповалов усмехнулся:
– Да? Но всё же вы не шибко… Нужен вам этот янки, как подлодке – дымовая труба! Пусть себе шипит… А очки у вас, Морозов, и вправду, я смотрю, щегольские…
Морозов снял очки и протягивает замполиту:
– Дарю, товарищ лейтенант.
– Ну что вы! Дарёное не дарят.
– Да жарко в них! Даже нос вспотел, – сетует Морозов под смех друзей.
– Нет-нет, оставьте себе – на память об Америке. Да и без них, думаю, не прохладнее.
– Внимание, записываю в вахтенный журнал: «18 ноября 1942 года, 14 часов 15 минут – Прошли северный тропик – тропик Рака!» – сообщает из рубки командир штурманской БЧ-1 лейтенант Константин Тихонов.
– Ничего себе, северный! – отозвался Сергей Чаговец. Он взялся было за перила трапа, но тут же, ожёгшись, отдёрнул руку. – Не лодка, а сковородка.
– На вас не угодишь, – рассмеялся Шаповалов. – То мороз вам не по вкусу, то жара…
– Домой бы! – поплевав на руки перед тем, как взяться за поручни, сказал Морозов. И дым Отечества нам сладок и приятен. Хотя… – сдержался, подумав, – нынешний дым уж дюже горький…
В этот момент звучит сигнал учебной боевой тревоги и команда:
– По местам стоять! Начать тренировки по борьбе за живучесть корабля!
Бегом, но привычно, без суеты, занимают моряки места по боевому расписанию. Электрики осматривают моторы, трюмные проверяют системы, комендоры расчехляют пушки и наводят их на условные цели.
По громкой связи разносится голос капитан-лейтенанта Братишко:
– Температура воздуха – до 40 градусов по Цельсию,
