ил меня прыгнуть в дырку сортира! Ведёт на запретное плато! И как я только мог снова согласиться с ним сыграть?! С этим мерзким жуликом!»Да ещё и эта чёртова задница перед лицом! Туда-сюда, влево-вправо… Ему приходилось использовать всё своё чутьё и рефлексы воина, чтобы ненароком не врезаться меж булок при очередной остановке. Но скука и поганые мысли будто пытались его подставить!
«Мартис Алораг! Сын древнейшего дома Алораг, благороднейшего рода Защитников, чей долг – охранять святую династию Лоран, во имя Отца и Детей. – Он представил длинную театральную барабанную дробь, – Обвиняется в проникновении на запретное плато, нарушении клятвы и крайней степени тупости!» – нервная улыбка коснулась губ юного дворянина, бровь начала подергиваться.
Из потока скверных мыслей и унылых ожиданий его вырвала резкая остановка и не менее резкое приближение гигантской жопы к его аристократичному лицу!
– Эй! Свинья! – рявкнул Мартис, подбирая мокрые пряди светлых волос и утирая ладонью нос, – Язык в зад засунул?! Не мог предупредить?!
– Я не успел… Экс остановился слишком неожиданно… – пробубнил обливающийся потом Торис, выглядевший так, будто попал под ливень.
Только Мартис хотел съязвить, на что, по его личному мнению, имел полное право, как его бесстыдно перебил Эксиль:
– Ты там аккуратнее, дворянчик, а то твоё желание вполне выполнимо, хе-хе! Только будьте добры, не при мне, ха-ха-ха! – весело бросил впереди Эксиль, словно сидел с кружкой браги в таверне, а не полз по древней трубе для древнего дерьма.
– Пошёл ты, шутник хренов! – ядовито прошипел Мартис, – Ты лучше завязывай с этой затеей и обратно! Не выйдет же ничего, тупица! – Но Эксиль решил промолчать, и дворянчик был этому рад – он редко выигрывал у него в «поединках» сальностей.
Эксиль опять сверялся со своей потрёпанной картой, помятой да покрытой следами жира и драного пойла, подсвечивая ту небольшим светящимся грибом – геоксином: они в Подземье заменяли свет глаз Отцов и слепой глаз Элогара. Пусть и светили не так ярко, а тепла не давали вовсе, это было лучше, чем нечего. «Ля, чего хорошего в этих ваших глазах Отцовьих? Два пылающих диска с двух сторон жарят, как чёртовых куропаток! И всюду взгляд чувствуешь, этого вашего бога – Отца звать его! А ночью Элогар, значит, глазом своим слепым, серым, следить продолжает! Да что за жизнь у вас такая! Ни днём, ни ночью покоя нет! И с девкой-то без лишних глаз не покувыркаться! А вот у нас в Подземье хоть с ослицей спи – всем всё равно!» – Было рассуждал торгаш-цыган Поло, пригубив браги. Тогда они с Мартисом знатную бучу устроили, один нос сломал, другой зуб выбил. Дворянчик хоть и бродит по безбожным улочкам подземного города, да занимается делами не самыми благочестивыми – Отца предавать не собирался, и неуважения к нему терпеть тоже.
Эксиль что-то увидел среди корявых линий и засуетился, словно от чесотки, принялся обтирать свои тонкие усики под носом да облизывать бледные губы. А глаза то – алчно загорелись лихорадочным огнём игромана.
«Сколько мы ещё будем ползать по этому древнему дерьму? Всё равно не выйдет ничего! Но вдруг… Нет, оно-то за тысячу лет никому не удавалось, а мы прыгнули в дырку сортира и всё вышло! Смехота!» – думал Мартис, растирая поцарапанные ладони.
– Чего встали? Ползём-ползём! – скомандовал Эксиль, засовывая карту за пазуху своей холщовой рубахи, подвязанной плетёным шнуром.
– Ох… – Выдохнул Торис.
Да уж, ему-то тут было куда хуже Мартиса, отчего тот даже пинал его куда реже. Этот потомок великанов то и дело цеплялся плечами о стены и полз на подогнутых локтях, отчего дышал словно каменный дракон. То и неудивительно, он всё реже выходит на вылазки и всё больше проводит времени в храме, а тело-то привыкает к комфорту.
В какой-то момент Мартис почувствовал лёгкое дуновение ветра, а вместе с ним рухнули его надежды на неудачу. Всё же, какой бы барыш не светил – сдохнуть из-за карточного долга – не самая достойная смерть. Но была в нём и другая сторона, та, что вечно тянет его в Подземье, к этому скопищу порока, бедности и беззакония.
Вскоре под руками и коленями засновали жучки и всякие букашки, воздух стал свежее, и пыль уже не норовила забиться в ноздри. И ещё через какое-то время показалось лёгкое бирюзовое свечение.
Выбравшись из трубы, они рухнули на холодный пол и наконец-то растянулись во весь рост. Мартис с налётом жалости наблюдал, как Эксиль с Торисом перевязывают стёртые колени и локти. У него-то штаны хорошие, кожаные и куртка плотная, недешёвая. Возможно, он даже позволил себе немного позлорадствовать, но лишь про себя. Недостойное это для воина дело.
– Вставайте, пора идти! – сказал Мартис, передавая бурдюк с разбавленным вином.
– Да ладно тебе, дай передохнуть. – ответил Эксиль, утирая рот и приглаживая
