А для чего же их тогда пишут, книжки эти, а?
– Их же пишут для взрослых, понимаешь! Когда время приходит!..
– А я уже прочитал.
– Тебе другие книжки надо было читать. – Урезониваю.
– Какие другие?
– Жюль Верна, например, – вспоминая, принялся торопливо перечислять. – Сказки Пушкина, Михалкова, Маршака, Майн Рида, про Карлсона наконец…
– А! – небрежно отмахнулся Мишель. – Я это по телику всё уже сто раз видел, – и блеснул глазками. – Палыч, а тебе Масяня нравится?
– Какой ещё Масяня? – не сразу понимаю, у меня ещё образы разных дядь Серёж, дочерей Наташ, детей капитана Гранта крутятся. И вообще, не могу я так быстро переключаться. Запутался.
– Не какой, а какая. Она – девочка. Ну, та, из мультика…
– Тьфу, ты, ёлки палки! – опять не сдерживаюсь я. – Это которая плоская уродина с гнусавым голосом?
– Точно! А мне нравится! Прикольная такая!.. – расплывается в довольной улыбке Мишаня, становясь чем-то неуловимо похожим на ту Масяню.
Глядя на умильную Мишкино-Масянину рожицу, я бы просто убил того автора, ну надо же, какой дурацкий образ для подражания придумал.
– Палыч, капитан, – совсем на другой уровень переводит тему Мишель. – А у тебя дети есть?
– У меня? – переспрашиваю я, находясь ещё в цепких лапах образа отвратной Масяни. – Есть, – говорю. – Дочь. Но она взрослая, и живёт не здесь. За границей.
– А что она там делает? – Любопытствует мальчишка.
– Работает, наверное.
– А твоя жена где?
– А моя жена… – задумываюсь, говорить, не говорить… главное, как говорить… перевожу в шутку. – Объелась груш.
– Понятно, диарея, да? – сочувствующе заглядывает Мишаня, и наставительно поучает. – Надо всегда овощи горячей водой мыть. И покупать в супермаркете… А она на рынке наверное купила, да?
– Нет, это я пошутил так. Извини! Она в другом месте живёт.
– А, так она бросила тебя, да? – Мишка аж подпрыгнул от важной догадки.
– Ну, не бросила, просто ушла. – Как можно равнодушнее выправляю ситуацию.
– Понятно. Значит, ты холостой, да?
– Наверное так.
– Очень хорошо. Значит, женим.
– Кого это мы женим?
– Тебя, конечно. Ты же у нас холостой. А мужчина один быть не должен. Так мой папа всегда говорит.
– Стоп, Мишель! Нет, мы так не договаривались. Я уж, извини, как-нибудь сам. – Категорически отказываюсь, непроизвольно прибавляя скорость.
– Нет, сам ты не сможешь, ты эмоциональный, – мальчишка кивает на спидометр. – Ты холерик, да?
Я не реагирую, чтобы уж раньше времени не выдавать все свои личные технические параметры. Этот мальчишка так повернёт, думаю, жалеть потом будешь. Молчу, будто не слышал, но газ сбрасываю. Действительно, чего это я?
– Ну
