в колледже уединенно, не общаясь даже друг с другом. Три дня Ффрайар, с головой уйдя в свои исследования, не думал о страхе, о зачумленном мире за воротами, едва вспоминал даже о скудном дневном рационе, ждавшем его за дверью. 12 августа предстоял судьбоносный для всего человечества день: труды Ффрайара должны были увенчаться триумфом, еще до полуночи он рассчитывал решить загадку «магистерия».
Когда исследователь взялся за последний эксперимент, уже начали сгущаться сумерки. Работа неизбежно должна была занять несколько часов, и тут Ффрайар вспомнил, что с самого утра у него во рту не было и маковой росинки. Отодвигая засов, он рассчитывал увидеть у порога привычную порцию. Однако еды не было. Нерадивость Лейкока разозлила его, он подождал еще немного, прислушиваясь, не приближаются ли шаги. Наконец Ффрайар собрался с духом и спустился в окруженный аркадой дворик. Стал звать Лейкока, но ответа не услышал. Подумал, что нужно добраться до двери кладовой и постучать. Лейкок ночевал в кладовой, служившей ему жилищем.
Ффрайар стучался и звал Лейкока, но внутри было тихо, если не считать крысиной возни. Двинулся к окошку у решетки, рядом с которым, как он знал, стояла кровать старика, и снова стал звать. Отклика по-прежнему не было. Наконец Ффрайар решился влезть через незастекленное окно и взять еду, какая подвернется. Внутри, в непроглядном мраке, он споткнулся о небольшое возвышение и понял, что это передвижная кровать. В свете от окошка Ффрайар различил простертое тело «хозяина» Лейкока: он был мертв и уже окоченел.
Потрясенный, Ффрайар поспешил обратно в свою комнату. С экспериментом нужно было еще больше торопиться. Когда он закончится, опасность минует, можно будет отправиться в город и вызвать санитаров, чтобы увезли старика. Трясущимися руками он разжег огонь в жаровне, которой пользовался при опытах, вдвинул ее в камин и установил перегонный куб, где собирался получить «магистерий».
И сел ждать результата. Постепенно сгустились сумерки, комнату освещало только зыбкое пламя жаровни. Ффрайара лихорадило, сердце сжимала безымянная тревога; при всей уверенности в своем средстве, он предпочитал видеть в этом признаки страха, а не болезни. В колледже и вокруг, в городе, царила мертвая тишина, только булькало в перегонном кубе и время от времени били часы Капеллы, заведенные еще Лейкоком. Звук был такой, словно заговорил мертвец. Однако звон часов сулил Ффрайару, что близится время его освобождения.
Спал он или нет – не знаю. Пробудился он, явственно услышав, как часы бьют час. Эксперимент должен был закончиться в десять, и Ффрайар вскочил на ноги, испугавшись, как бы не произошла катастрофа. Однако все было спокойно. Огонь горел, жидкость кипела медленно, все шло пока нормально.
И снова колокол пробил один раз, помолчал и пробил еще. Ффрайар – или это ему показалось – открыл дверь и прислушался. Колокольный звон повторился.
