так редко звонили, что я вообще забыла о его существовании. Несколько секунд я просто смотрела на него в ожидании, что он замолчит, но потом вздохнула и подняла трубку.
– Профессор? Это приемная. К вам направляется детектив Чемберс, и она не в духе.
Несколькими секундами позже указанная особа распахнула дверь в лабораторию, ворвалась внутрь как ураган и заорала:
– Какого черта вы себе позволяете?!
– Прошу прощения?
– Да не притворяйтесь, что не понимаете!
Я вернулась за рабочее место.
– Не притворяюсь и не понимаю.
– Я про вашу выходку с Паскалем Мартаньё. Я здесь прямиком из его квартиры, и знаете, что произошло?
Я догадалась, что вопрос был риторическим.
– Он расхохотался мне в лицо, когда я спросила, почему вместо подписи на картинах он рисует шприц. – Тяжело дыша, она приблизилась ко мне, оперлась кулаками о мой стол и угрожающе склонилась вперед: Барбарис больше не скрывал своих шипов. – Знаете, что он сказал?
И снова я не ответила.
– Он сказал, что у вас изобразить поклонницу вышло лучше! Я серьезно! Только проблема в том, что я не притворялась – я в самом деле поклонница его творчества!
Не в силах сдержаться, я расхохоталась, и почему-то гнев детектива Чемберс тут же стих, и она, словно обессилев, уронила голову.
– Юстасия… – начала она.
– Профессор, – поправила я.
– Я знаю, вам поручено помогать в расследовании, но это не значит, что вы можете ворваться летящей походкой и взять дело целиком в свои руки.
На пару мгновений я замерла в недоумении.
– Тогда зачем вы мне их показали?
Она подняла голову.
– В смысле?
– Зачем вы настояли на том, чтобы оказаться в моем кабинете и показать результаты экспертизы содержимого шприца, если не предполагали, что я займусь расследованием?
– Я приходила, чтобы показать вам медицинское заключение и спросить насчет галлюциногена.
– А зачем тогда упомянули шприц?
На самом деле я знала зачем – отец называл подобное поведение «показушничеством» и предупреждал, что с подобными людьми стоит быть начеку.
Плечи детектива Чемберс обмякли, и она упала на стул.
– Честно говоря, я и сама теперь не понимаю.
– Возможно, вам станет легче, если я скажу, что Паскаль Мартанье так мне ничего и не прояснил.
– Наоборот, стало еще хуже. – Ее голос снова зазвенел. – Он мог бы дать мне подсказку, если бы не ваше вмешательство. Паскаль теперь нас и близко к себе не подпустит. – Вмешательство? У меня мелькнула мысль рассказать ей о грядущей выставке, но тут детектив Чемберс добавила: – Кстати, вы даже его фамилию произносите неправильно, должно быть «Мартаньё» и ударение
