и начались все беды и лишения для его потомков на земле. Вот почему они считали уместным ставить женщин ни во что. Они как бы мстили им за то, что праматерь запятнала их грехом. Женщины в их глазах навсегда заклеймили себя, как презренные грешницы. За подобные кощунственные речи Билькис возненавидела этих варваров ещё сильнее. Но разрешение на относительную свободу всё же было ей дано, и она была вынуждена себя сдерживать. Её слово чести намного превосходило честь подобных людей, но об этом знала она одна.
Правда, они передвигались в основном пешком, пока не закончилась череда труднопроходимых лесов, но зато потом ей приходилось постоянно сидеть вместе с переводчиком, и лошадь их шла в паре с лошадью Зоххака, который по-прежнему не доверял своим солдатам. Всё-таки им довелось лицезреть Билькис, а на подобную красоту падок всякий. Дар же султану должен оставаться чист и неприкосновенен, иначе не видать ему заветной должности, как своих ушей. Однако и самой жрице тоже приходилось соблюдать осторожность. Она считалась Избранной, и ни один мужчина не смел касаться её обнажённой плоти где бы то ни было, дабы не нарушить её святости и не оскорбить девственную богиню, которой она была посредницей. Но этим людям было наплевать на верования язычницы, и, если бы не распоряжения Зоххака, ей бы пришлось тяжко. Переводчик был ближе Билькис, как не относящийся к племени завоевателей. На лошади он предпочитал усаживать её впереди себя, закутанную в плащ, и только тогда мог касаться её, поддерживая, чтобы не свалилась. Хотя дева прекрасно могла передвигаться верхом, она предпочитала не демонстрировать этот свой навык. Её обучение новому языку тоже всегда проходило тайком. Ей же лучше, если эти мужчины будут видеть в ней всего лишь слабое существо.
Однако для неё это было невыносимое время. Ей приходилось терпеть подле себя этих грубых мужчин, непременно заворачиваясь в плащ от их взоров, хотя прежде всю свою жизнь она обладала статусом неприкосновенности как жрица, а в некоторых случаях и определённой властью. Так что она частенько взывала к Диане, моля о терпении и вынужденном смирении сейчас, чтобы в будущем можно было с успехом завершить свою миссию. К несчастью, её связь с богиней с каждым днём делалась всё тоньше. Мало того, что храм, это святое местообитание, был уничтожен, сравнён с землёй, так Билькис ещё и удалилась настолько далеко от родных мест, как никогда прежде. Неудивительно, что своих поработителей она принимала за сущее зло во плоти, но отвага и решимость в ней от этого не уменьшались.
Последний отрезок пути они проделали морем, в большой диковинной лодке. Билькис сразу почувствовала себя больной и слегла, едва ли подкрепляя силы ежедневной миской овощного супа, которую подносил ей сам Зоххак, боясь, что его «подарок» может скончаться прежде времени. Для жрицы всё слилось в одну непрерывную качку и слабость, а связь с девственной Дианой в какой-то момент полностью оборвалась. Билькис поняла, что удалилась настолько далеко, что покровительство
